Третья стража

Отряд приближался к горам – пятнадцать всадников, десять вьючных лошадей и фургон с припасами, запряженный четверкой. Фургоном, попеременно сменяясь, правили девушки – Та, Кто Печет Лепешки, и Та, Кто Заплетает Гривы Лошадям. Кер Пирит Рах Огуда, отец Тори, сказал, что фургон, девушки и четыре парня останутся в одной из долин в предгорьях, где будет разбит лагерь. Рано им еще в Пещеры, у молодых сердца еще не окрепли, и не надо их пугать. «Чем пугать?» – спросил Глеб. Кузнец задумался, будто припоминая, потом сказал, что дорога в Небо опасная, есть такие места, где лучше ехать с закрытыми глазами, а в подземельях еще страшнее, людей там погибло без счета – правда, в давние времена. Как погибли и почему, немногословный отец Тори не уточнил, сказав – сам, мол, увидишь. И добавил с мрачной усмешкой, что многие, кто ездил в Пещеры, ужаснулись так, что позабыли место своего рождения.

Глеб не решился докучать вопросами, подумав, что для жителя степи страшно оказаться под землей. Человек, привыкший к солнечному свету, к небесной вышине над головой, к шелесту трав и посвисту ветра, вдруг попадает в замкнутое пространство, в темноту и тишину – верный приступ клаустрофобии! Во всяком случае, ощущения не из приятных… Да и в горы лезть для степняка тоже дело непривычное. После Кавказа к горам Глеб относился с осторожностью, даже к таким мирным и величественным, как над Сплитом. Основания к тому имелись: на Кавказе из-за любого дерева могли пальнуть, а в Динарских горах его разлучили с Защитником, переправив в этот мир. Может, на горе и смерть, а получилось к счастью, подумал он, бросив взгляд на ехавшую рядом Тори. Должно быть, ее отец, Тот, Кто Помнит Дорогу в Небо, считал, что хоть его дочь молода, но сердце у нее крепкое, и никакими подземельями ее не испугаешь.

Покачиваясь на спине Угля, Глеб попробовал представить, что творится на Земле, что еще там взорвалось, развалилось под ударом цунами, разрушилось в землетрясении, какие упали самолеты, какие столкнулись поезда, где и сколько погибло народа в этих катастрофах, и кого пристрелили из мести, из-за денег или политики, а то и просто по случаю. Странно, но родной мир, достигший таких высот, как атомные субмарины с ядерным оружием, небоскребы в сотню этажей, клонирование овец и искусственное осеменение, мнился Глебу гораздо более опасным, чем девственная планета, куда его занесло по чьей-то доброй или недоброй воле. Конечно, и тут случались неприятности вроде битвы с шокатами, тут бродило опасное зверье, и человек еще не считался царем природы, тут странствие по экватору занимало жизнь, а не несколько часов. Тут не было массы привычных и безусловно полезных вещей, компьютеров и телефонов, стиральных машин и лазерных скальпелей, не было душа, мыла, кофе и вина, но в остальном этот мир казался Глебу очень подходящим для людей. Интересно, всегда ли он был таким или кто-то его приспособил?.. Природа не терпит пустоты, и если появились высокоорганизованные животные, какой-то вид должен развиваться, эволюционировать и занять со временем нишу разума. Что-то тут не сходилось: есть быки и антилопы, газели и лошади, есть птицы, кролики и белки-обезьяны, есть хищники, а человека нет! Нет мыслящего существа, плоть от плоти этой планеты! Только переселенцы с Земли, из давних и нынешних ее времен… Почему? В этом таилась какая-то загадка.

Разрешить ее Глеб не мог, а потому вернулся к мыслям о Земле. Но личность, даже гениальная, не в силах охватить разумом весь мир, всех населяющих его людей, и любому из нас человечество предстает через круг знакомых, родичей и близких. О них Глеб и думал, о питерских друзьях и Ольге, о Воиславе и Бранко, своих коллегах, о Джакопо Мурено, итальянском археологе, о соседях Габричах и даже о фрау Шнитке. Еще думал о госпитале – как там обходятся без ведущего хирурга, в чьих руках его скальпель?.. Еще приходили мысли о доме в Солине и о Марине – кто посмотрит на фотографию в прихожей, кто с ней поговорит?.. Кто положит цветы на ее могилу?.. Да и в Питере, на Южном кладбище, тоже есть о ком вспомнить – о родителях, дедах и бабках… Как же без этого? Человек без памяти о близких что корабль без паруса – утонут его имя и род в волнах времени, а такого нельзя допустить…

То были нити, соединявшие его с Землей, и Глеб вдруг почувствовал, что разорвать их невозможно. Его новая жизнь, долг Связующего, любовь Тори, мир, куда его перенесли – все это стояло на фундаменте прошлого, отсечь, забыть которое он не хотел и не мог. И здесь была еще одна проблема: Тори. Взять ее на Землю, если удастся вернуться?.. Но за нею тоже прошлое, ее жизнь, прошедшая в вечных скитаниях по гигантскому континенту, и тут у нее свое предназначение, свои друзья и родичи, свой мир. Она уйдет с ним, и эти нити разорвутся навсегда… Она покинет племя, не увидит место своего рождения… Вправе ли он требовать такую жертву?..

Глеб повернулся к ней, положил руку на ее колено. Их взгляды встретились, и Тори тихо, едва заметно шевельнув губами, спросила:

– Что?