Третий круг рая

Вот и нашлось объяснение многим «странностям», например запрету детям рассказывать о даче, где провел лето, городским друзьям. И тому, что взрослые практически не общались между собой, лишь вежливо здороваясь при редких встречах. Я знала многих по именам, но практически никого – по фамилии. Одинаковые черные «Волги» каждое буднее утро проезжали мимо нашего дома, одна из машин забирала и маму. Я считала «дядю Пашу Громова» ее водителем, пока однажды не увидела рядом с ним на пассажирском сиденье папу моей подружки Оли. Мама села позади него. Отец сказал тогда, что тот – мамин начальник. Мне, ребенку, такого объяснения вполне хватило.

– Мы жили там постоянно только до моего поступления в школу, потом еще два года заселялись на целое лето. А к началу века здесь стало совсем малолюдно.

– Правильно. С девяносто восьмого дачи были сняты с баланса ведомства. Ваш отец потерял работу коменданта поселка. Отключили электроснабжение, перестали привозить газовые баллоны. Все правильно?

Я молча кивнула.

– Сам поселок был создан в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом, а учитывая то, что Егору Романовичу, с его слов, семьдесят пять, то есть родился он в тысяча девятьсот сорок пятом, об этом месте он мог знать с юности. Или даже с детства. Вот вам и объяснение, почему он так стремился туда попасть. Возможно, он там, как и вы, проводил каникулы?

– Да, очень похоже. То, что на дачах такое запустение, его удивило. Прежде чем зайти в дом, он долго стоял на крыльце в каком-то ступоре. «Как все изменилось! Разруха. Даже здесь разруха! До чего страну довели!» – было сказано им с горечью.

– Я сегодня получу разрешение на доступ к документам из архива ФСБ в рамках открытого уголовного дела по факту избиения неизвестного лица на территории бывшего дачного поселка ведомства. Меня интересуют списки проживающих по годам – наверняка такие имеются. Будем устанавливать личность пострадавшего. Жаль, ваша мать проживает за границей: есть небольшой шанс, что она смогла бы нам помочь опознать вашего подопечного.

– Я уже объясняла вам, что это вряд ли. Хотя, чтобы отмести все сомнения… Связаться с ней – не проблема. Могу позвонить прямо сейчас.

– Давайте попробуем. Можно было бы показать ей фотографию, но кроме посмертных снимков показывать нечего. Вы просто назовите ей имя-отчество пострадавшего.

Мама оказалась «вне доступа». Я набрала номер брата. «Не могу говорить, перезвоню», – тихо ответил Саня и отключился.

– Мама не отвечает, а брат занят. – Я убрала телефон в сумку и встала. – Наберу позже. Я могу идти?

– Да, конечно. А вам неинтересно, почему Агатовое озеро называют Озером грешников?

Вылетело из головы… Да и так ли это важно? Конечно, можно выслушать «любопытную» историю, но меня вдруг обдало такой волной страха, что я буквально упала обратно на стул.

– Ляна, что?! Плохо, да? Не молчи!

Я предупреждающе подняла руку и закрыла глаза.

…Саня стоит перед закрытой узорной кованой калиткой с зажатым в руке телефоном. Я знаю эту калитку и забор – он огораживает участок вокруг дома Отто Зоммера, маминого мужа. Я физически ощущаю страх и растерянность Сани. И я точно знаю, что в их дом пришла беда…

– Что-то случилось с мамой, – выдохнула я, приподнимая потяжелевшие веки.

– Так звони еще! Мужу матери, брату… Они должны знать!

Успокоившись, я нажала повторный вызов последнего абонента – Саня ответил тут же…

«Господи, ну почему все разом навалилось?» – подумала я, выслушав его. Мама с Саней переехали в Дрезден десять лет назад, я долго не могла привыкнуть, что их нет рядом. Одно время даже жалела, что не согласилась на предложение Отто жить в его доме. По-настоящему беспокоиться перестала только года через два, когда убедилась, что мама и Саня действительно счастливы. И вот…

– Вчера в клинику в тяжелом состоянии увезли Отто, мужа мамы. Он лежит в реанимации под аппаратом искусственной вентиляции легких. А сегодня стало резко хуже маме, ее тоже госпитализировали – Саня только что проводил «скорую». Он пока один, но скоро за ним приедут из службы Югендамт и заберут в приют. А я не могу даже выехать за границу!

– Даже если бы получилось – чем ты поможешь, Ляна? Парня все равно временно поместят в детский дом, а затем в приемную семью. Это при самом хорошем раскладе. Ты же ему не мать!

– Не мать, – расплакалась я, вспомнив, каким нелегким было появление Сани на белый свет.

Глава 11

Историю об Агатовом озере я так и не услышала – мне срочно понадобилось поговорить с Татой. Оставив Сотника в некоторой растерянности – он, видимо, не ожидал, что я приду в себя так быстро, – я заторопилась на выход. Выписывали Тату завтра, но я не была уверена, что она, узнав, что произошло с мамой, не захочет уйти домой уже сегодня. Просто для того, чтобы быть рядом со мной.