Третий лишний

— Ну не знаю, — я пожал плечами, словно мне было безразлично, чем таким интересными занимает мой сосед по комнате на каникулах. — Попробуй найти время сейчас… понимаю, сессия и всё такое, но если этим заниматься, то надо заниматься. Я и сам пока в паянии так себе, мне тоже придется попрактиковаться от души.

Вернее, вспомнить давние навыки, поскольку паять я когда-то раз умел и, по отзывам, делал это неплохо. Во взрослой жизни это умение мне совершенно не пригодилось, но я надеялся, что сработает некий эффект велосипеда, как только у меня в руках окажется нужный инструмент.

— Я понял… — покивал Жасым. — А ты когда на тот рынок поедешь?

Я секунду поразмыслил.

— Завтра или в воскресенье, по будням там делать нечего. От Аллы зависит.

Откровенно говорят, от Аллы мало что зависело, разве что она могла поехать со мной — или не ездить. Но она вроде бы собиралась усиленно готовиться к экзаменам, а на моё внимание претендовать только вечерами. Впрочем, мне ещё надо было в Сокольники, а вот радиорынок как раз мог и подождать. В конце концов, без Горбачева — вдруг у моего Михаила Сергеевича и его верного Валентина всё получится — затеваться с декодерами смысла не было. Хотя как знать — крыша от госбезопасности во все времена считалась самой надежной, а Валентин вроде бы умел устраиваться.

— А, хорошо, — кивнул Казах. — Я тебе тогда вечером наберу и скажу, что надумал. Наверное, с тобой прогуляюсь, если ты не против.

— С чего бы мне быть против? — удивился я.

— Мало ли, — он вдруг посерьезнел: — Слушай, а молиться обязательно?

Я хотел хлопнуть себя ладонью по лицу, но сдержался. Вместо этого я улыбнулся и хлопнул его по плечу.

— По желанию, Казах. Исключительно по желанию.

* * *

После первого разговора про паяльники и декодеры мы с Казахом продолжали общаться почти как прежде. Здоровались-прощались, что-то обсуждали, о чем-то разговаривали на переменах. Всё портило как раз вот это «почти», которое я не ощущал, а вот Жасым, кажется, чувствовал очень хорошо и поэтому переживал. Во всяком случае, Жасым вёл себя со мной чуть более суетно, чем раньше, зато почти перестал употреблять своих «братьев» к месту и не к месту, что компенсировало всё остальное. В моей первой жизни, кстати, он тоже в какой-то момент избавился от этой дурацкой привычки, но много позже, примерно через год, когда я уже был прочно женат и ждал первого ребенка. Наверное, эта смена лексикона для природного казаха что-то означала, но я и тогда этого не выяснил, и сейчас спрашивать не стал — у меня было слишком много забот и помимо этого незначительного по всем меркам события.

Возвращение Жасыма к теме декодеров меня немного порадовало. Я действительно был уверен, что вдвоем это дело проворачивать много лучше, чем одному; правда, надо будет ему втолковать, что говорить в случае проблем с ментами. Дело в том, что уголовный кодекс очень не любил незаконные деяния, совершенные группой лиц по предварительному сговору, а вот талантливых одиночек мог на первый раз и простить, особенно если те сумеют добыть по месту учёбы хорошие характеристики, в которых указаны их многочисленные положительные стороны. Надо было подстраховаться от всех засад, которые могут встретиться на пути юных предпринимателей в эпоху развитого социалистического строительства.

Можно было, конечно, прямо завтра поговорить с Валентином и убедить его возглавить нашу неформальную контору. Но этот шаг я считал преждевременным — сначала нам нужно было научиться ползать, и лишь потом переходить на бег. На практике это означало добычу схем самих декодеров и их подключения к телевизорам разных марок, ознакомление с доступной элементной базой и подсчет общей себестоимости готовой продукции. И лишь после этого я готов был выходить на Валентина с предложением, от которого, как я надеялся, он не откажется. Конечно, если этот подполковник упрется рогом, то был и запасной вариант опять же с его участием — организация чего-то государственного и хозрасчетного. Я знал из прессы и и телевизионных «Новостей», что эти предки будущих кооперативов сейчас активно внедряются в разных отраслях советской промышленности. Подводных камней там, правда, было до жопы, но я надеялся их обойти с помощью Валентина и своего послезнания — должно же оно хоть для чего-то пригодиться?

* * *

Я не смог бы объяснить кому-либо, почему я застрял у аудитории, где Рыбка мучила студентов нашей группы. Итоги мне были неинтересны — про Жасыма я уже знал, Дёмыч не интересовал меня совсем, я уже махнул на него рукой, а остальные согруппники так и оставались для меня неясными тенями из прошлого. Я даже не знал, как зовут некоторых из них — мы и в прошлой жизни общались мало, а в этой совсем прекратили это дурацкое занятие, причем по моей инициативе. Впрочем, они об этом, думаю, не подозревали.