Третий лишний. Он, она и советский режим

Прошло, однако, еще много лет, пока лишь в самых больших городах страны стали возникать сексологические кабинеты, а в Москве и Киеве при институтах открылись отделения сексуальной патологии. Но и по сей день врачей-сексологов в СССР остро не хватает и, как уже говорилось, работать они могут только в платных поликлиниках. Попасть на прием к такому специалисту крайне трудно, так что больные записываются за два — три месяца. Положение едва ли изменится в ближайшие годы: ведь в медицинских институтах советских студентов-медиков сексологии до сих пор не обучают!..

Антисексуальная политика, которую в начале 30-х годов взял на вооружение Иосиф Сталин, сдавала свои позиции в 60-е — 70-е годы крайне неохотно. В центре и в провинции власти то и дело переходили в наступление и отбирали у врачей те немногие „свободы”, которые были уже добыты ими. Когда в 1973 году в Казань, главный город Татарской автономной республики, приехал из Москвы и открыл прием первый врач-сексопатолог, местные партийные чиновники были шокированы. Воспитанные на передовых статьях советской прессы, они твердо выучили, что слово секс означает нечто отвратительное, грязное, имеющее отношение только к буржуазному обществу. У нас секса нет. Откуда же врач-сексопатолог? Кое-как местным врачам удалось втолковать им, что речь идет о больных, о тех, что страдают патологией в области секса. Это чиновники кое-как уразумели. Но они решительно воспрепятствовали деятельности сексолога. Давать трудящимся советы о ведении половой жизни? Нет, это уж никак не укладывалось в их партийных головах…

Еще более насторожились власти Казани, когда местное отделение общества „Знание”, по распоряжению из Москвы, организовало лекции для населения о половых отношениях. После того как венеролог доктор Б. П. подготовила первую такую лекцию, ей приказали выступить перед целым синклитом медицинских и партийных чиновников. После пробной лекции должностные лица долго разъясняли специалисту, что должно и чего не должно быть в ее выступлении. Нельзя ни в коем случае сравнивать половые отношения советских граждан с тем, что зовется за границей „секс”. У нас все совершенно не похоже на то, что делается у них. У нас в основе половых отношений — любовь, у них — расчет. Врача предупредили также, чтобы она ничего не говорила о том, как влияет на половую жизнь слишком тяжелый труд женщин и скверные квартиры, в которых живет большая часть населения республики. И, наконец, как обязательное условие врача обязали читать лекции мужчинам и женщинам отдельно.

— В этом начальство оказалось правым, — вспоминает доктор Б. П., работающая сейчас по своей специальности в Нью-Йорке. — Выступая во многих городах и рабочих поселках Татарии, я могла заметить, что мужчины и женщины наши настолько сдавлены своей сексуальной непросвещенностью и традиционным ханжеством, что, когда им читают лекцию в смешанной аудитории, они буквально каменеют и не смеют взглянуть друг на друга из-за охватывающего их стыда. Порознь беседовать легче, хотя, говоря о сексе, найти общий язык с простолюдинами довольно трудно. Мужская аудитория то и дело разражается на лекциях хохотом и весьма грубыми шутками. Привыкнув в сексе удовлетворять только самих себя, они покидают лекцию с презрительными минами: дескать, нам и без всех этих премудростей хорошо. Рассказ врача об эрогенных зонах, о необходимости подготовить женщину к сексу вызывал в мужской аудитории не только презрение, но и неподдельную злость: „Это еще зачем? Баловать их сестру незачем…” Женщины оказались более заинтересованными и благодарными слушательницами. Многие, однако, обращали внимание врача на то, как далеко отстоит „наука”, о которой говорилось в лекции, от их реальной жизни. „Вот ты говоришь ласки, ласки нужны… А какие тут ласки, если нас в комнате пятеро? Все время дрожишь, как бы старики или дети не подняли голову от подушки… А я еще и усталая после работы, мне вообще не до мужика…”

В средине 70-х годов в Казань прислали несколько короткометражных научно-популярных фильмов о венерических болезнях, о вреде абортов, о трагедиях первой брачной ночи, когда пьяный жених приходит в постель новобрачной. Фильмы, снятые на киностудиях Прибалтийских республик, были неплохими. Но Областной комитет партии в Казани решительно запретил показывать их по телевизору. Никакие уговоры врачей не помогли. Казанские вожди согласились лишь разрешить демонстрировать эти „стыдные” картины в кинотеатрах на последних сеансах. „Мы, медики, и за это им были благодарны”, — говорит доктор Б. П.

Но может быть, такое упорство чиновников типично лишь для Казани?

— Никаких популярных фильмов на сексуальные темы я никогда у нас в Минске не видел, — говорит крупный профсоюзный деятель, ныне эмигрант С. К., 59 лет. — Лекции в рабочих общежитиях Белоруссии изредка проводятся, но, очевидно, ни о чем серьезном врачи говорить не решаются и на рабочих лекции эти впечатления не производят.