Третий шимпанзе

На протяжении большей части истории человеческие популяции жили изолированно друг от друга, и их отношения отличались ксенофобией, смягчавшейся при необходимости обмена товарами и поиска половых партнеров, но усиливаемой различиями языка и культуры. В современном мире все чаще происходят «первые контакты» с живущими в изоляции человеческими популяциями, так что в течение этого десятилетия можно ожидать и последнего первого контакта. Конец взаимной изоляции влечет за собой трагическую утрату культурного многообразия, но вместе с тем дает надежду на то, что мы прекратим уничтожать друг друга с помощью все более мощного оружия.

Четвертого августа 1938 года научно-исследовательская биологическая экспедиция Американского музея естественной истории сделала открытие, которое послужило стимулом к скорейшему окончанию долгого периода истории человечества. В этот день передовой отряд третьей экспедиции Арчбольда (по фамилии ее руководителя, Ричарда Арчбольда) оказался первыми чужестранцами, вошедшими в Великую долину реки Балием, на ранее считавшиеся необитаемыми внутренние территории западной части Новой Гвинеи. К всеобщему огромному удивлению оказалось, что Великая долина плотно заселена: в ней проживали 50 000 человек, сохранивших устои каменного века; до того момента они не знали о существовании остального человечества и сами оставались никому не известными. Так Арчбольд, отправившись на поиски неизученных видов птиц и млекопитающих, обнаружил человеческое сообщество.

Чтобы понять значимость открытия Арчбольда, нужно разобраться с феноменом «первого контакта». Как я уже отмечал выше, большинство видов животных занимают географическую зону, площадь которой составляет лишь малую долю от общей поверхности Земли. У тех же видов, которые встречаются на разных континентах (например, львы или медведи гризли), не бывает, чтобы особи с одного континента посещали себе подобных на другом. На каждом континенте и, как правило, на каждой части континента имеется отдельная популяция со своими особенностями, вступающая в контакт с ближайшими соседями, но не с представителями своего вида, живущими на большом расстоянии. (Может показаться, что перелетные певчие птицы представляют собой явное исключение. Но хотя они и совершают длительные сезонные перелеты, путешествие это всегда проходит по традиционному маршруту, и оба района обитания — летний, где птицы размножаются, и зимний, где они не размножаются, обычно достаточно ограничены.)

Эта привязанность животных к географическим регионам отражается в географических внутривидовых различиях, о которых я рассказывал в шестой главе. Популяции одного и того же вида, обитающие в разных географических регионах, часто в ходе эволюции превращаются в подвиды, различные по внешнему облику, поскольку большая часть спариваний происходит в рамках одной популяции. Например, ни одна горилла того подвида, который населяет Восточно-Африканскую низменность, никогда не приходила в Западную Африку, и наоборот; по внешнему виду восточный и западный подвиды достаточно различаются, так что биологи заметили бы таких горилл-чужеземцев, приди они в «неосвоенные» места.

В этом отношении мы, люди, вели себя типичным для животных образом в течение большей части нашей эволюционной истории. Как и у животных, каждая человеческая популяция генетически приспособлена к климату своей местности и к возможным локальным болезням; но свободно общаться друг с другом человеческим популяциям мешают и другие барьеры, намного более сильные, чем у любых животных, а именно, лингвистические и культурные различия. Как упоминалось в шестой главе, антрополог по внешнему виду человека без одежды может приблизительно определить район его происхождения, а лингвист или тот, кто изучал особенности одежды, определят, откуда этот человек, уже более точно. Это свидетельствует, насколько человеческие популяции привязаны к одному месту.