Третий звонок

Другой прославленный (и не зря!) – Стуруа, ставя «Гамлета» с К. Райкиным в главной роли, придумал нюхать носки в монологе «Быть или не быть». Собственно, почему бы и нет. Разве не приходят иногда интересные мысли в уборной на толчке? Каждый из нас волен в решениях. Как сказано у А. П. Чехова в комедии «Чайка»? «Каждый пишет так, как он может и хочет». И играет. И ставит. Андрей Алексеевич Попов нашел формулу и часто ее использовал, увидев что-нибудь: «Можно и так». Умно. Не придерешься. Толерантно и ни к чему не обязывает.

А вот у меня так не получается. Наверное, я – человек страстный и пристрастный. Оттого и мучаюсь в поисках не существующей в театре истины. Оттого и бумагу мараю. Но на этом оставим воспоминания и лирические отступления.

«Комедия ошибок»

Опыт освоения шекспировской «Комедии ошибок» в телефильме Вадима Гаузнера. Здесь дело пойдет, на первый взгляд, много проще – есть лента, снятая на «Ленфильме» в 1978 году. Я там играю двух близнецов Антифолов. Каждый из них не предполагает, что у него есть единоутробный брат. Не предполагают подобного и слуги Антифолов по имени Громио. На этой нехитрой штуке и путанице держится вся интрига комедии. Когда-то, во времена Шекспира, она, очевидно, вызывала громкий смех. Ведь тогда еще не было кинематографа, который не раз отрабатывал систему героев или героинь-близнецов. Вспомним хотя бы ту же «Весну» Александрова, где героини Любови Орловой были не близнецами, но схожи как двойняшки, обладая противоположными профессиями. Одна – сухарь, ученый, другая – легкомысленная актриса. И лишь когда к обеим пришла любовь, то они слились почти в одно лицо – получилась кинодива Любовь Орлова.

Здесь стоило бы вспомнить едва ли не самую интересную из написанных на эту фабулу историй – «Принц и нищий» мудрого остроумца Марка Твена. А ну-ка, принц, поживи в шкуре бедняка из трущоб. А каково тебе, нищий, примерить одежды королевского наследника, но заодно решать проблемы государственного значения?

Скажем прямо, история Марка Твена много понятнее и ближе нам, теперешним. А вот что делать с «Комедией ошибок»? Про что играть не такую уж смешную и достаточно бессмысленную историю XVI века? С этой непростой задачей столкнулись и режиссер Гаузнер и я – исполнитель двух близнецов Антифолов. Шекспир не первый раз играл коллизией родственного сходства. Достаточно вспомнить Виолу и ее брата-близнеца Себастьяна в замечательной комедии «Двенадцатая ночь». Но там это не является главным. Там комедия ярчайших характеров. Один Мальволио чего стоит! А сэр Тоби, а Эгьюйчик, а страсти прихотливой Оливии и герцога Орсино. Там, наконец, шут с его парадоксами и мудрыми песнями.

Ничего подобного нет в «Комедии ошибок». Что-то предстояло сочинить, придумать самим. Я на сей раз безоглядно доверился фантазии писателя и сценариста Фридриха Горенштейна, режиссера Гаузнера и неуемности оператора Анатолия Иванова в решении стиля, а стало быть, и некоего смысла их сочинения.

Наши семидесятые годы предполагали некий абсурд существования. Мы удивлялись еще тому, чему было пора перестать удивляться. Белое выдавалось за черное. Здоровых объявляли сумасшедшими, сумасшедшие маразматики правили страной, вешали друг другу бляхи до пупа и взасос целовали друг друга на разного рода торжествах. Издавали книги, которые писались другими авторами, автор их читал последним. «Когдая впервые прочитал мою книгу “Малая Земля”, я был очень обрадован, что она написана и вышла большим тиражом», – это высказывание автора звучало анекдотом. Все хихикали, но никого это не удивляло и тем паче не возмущало. «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» – такая была присказка.

Поэтому, по замыслу режиссера фильма, «Комедия ошибок» – не такая уж комедия, скорей достаточно абсурдистская и, по идее, пугающая абсурдизмом история. Гаузнер, художник Белла Маневич и особенно оператор Анатолий Иванов пожелали снимать эту историю в жестких фактурах горной и древней природы Грузии. Что ж, это и в самом деле снято стильно и красиво. Мое же дело было создать два характера и довести их до крайних степеней, почти страха и безумия в восприятии с ними обоими происходящего во всей этой путанице. Вот, пожалуй, и все, что можно выжать, рассказывая об этой моей шекспировской работе конца 70-х. Картину, на мой взгляд, нельзя считать удачной, но что-то останавливает считать ее провальной, хотя я не стал бы оспаривать и противоположное мнение.

Воспоминания же о съемках самые прекрасные. Грузия, горы и старинные церкви, вино, хинкали, шашлыки, отличные партнеры и, в общем, отличный текст Шекспира.

Шейлок