Треугольная груша. 40 лирических отступлений из поэмы

Несовременно цвести в саду.

Есть сто сиреней.

Люблю одну!

Ночные грозди гудят махрово,

Как микрофоны из мельхиора.

У, дьявол — дерево...

У всех мигрень.

Как сто салютов стоит сирень.

12.III-6

Таможник вздрогнул: "живьем? в кустах?!"

Таможник ахнул, забыв устав.

Ах чувство чуда, седьмое чувство!..

Вокруг планеты зеленой люстрой

Промеж созвездий и деревень

Свистит

трассирующая сирень!

Смешны ей почва, трава, права...

P. S.

Читаю почту: "Сирень мертва".

Стога

Менестрель атомный,

Галстучек-шнурок...

Полечка — мадонной?

Как Нью-Йорк?

Что ж, автолюбитель,

Ты рулишь к стогам,

Точно их обидел

Или болен сам?

Как стада лосиные,

Спят

стога.

Полыхает Россия,

Голуба и строга.

И чего-то не выразив,

Ты стоишь, человек,

Посреди телевизоров,

Небосклонов, телег.

Там — аж волосы дыбом! —

Разожгли мастера

Исступленные нимбы

Будто рефлектора.

Там виденьем над сопками

Солнцу круглому вслед

Бабка в валенках стоптанных

Крутит велосипед...

Я стою за стогами.

Белый прутик стругаю.

"Ах, оставьте, — смеюсь, —

Я без вас разберусь!"

Как бы вас ни корили,

Ты, Россия, одна,

Как подводные крылья,

Направляешь меня.

Таежное

Лешенька

Здесь Чайльд-Гарольды огородные

На страх воронам и ворам.

Здесь вместо радио — юродивый

Дает прогнозы по утрам.

Пока мы бегали в столовку,

Туманный, как Палеолит,

Юродивый с татуировкой

Чуть не упер теодолит.

Он весь дрожал от изумления,

Познав чужое божество.

Он трепетал

как заземление

От бьющей молнии в него!

Кругом бульдозеры былинные

Но будущее чуял он,

Дурак, болотная былиночка,

Антенка сдвинутых времен.

Отступление о частной собственности

Отзовись!

Что с тобою? примчись, припади, расскажи!

Атавизм?

Или может быть — рак души?..

К лучшей женщине мира,

к самой юной беда добралсь.

А была она милая,

С фаюмским сиянием глаз.

Мотоциклы вела,

в них вонзалась и гнулась она,

Как стрела

В разъяренном, ревущем боку кабана!

Начинается с дач,

лимузинов, с небритых мужей,

Начинается сдача

Самых чистых ее рубежей.

Раздавило машиной,

под глазами, как нимбы, мешки.

Чьи-то лапки мышиные,

Как клеенка, липки.

Осень сад осыпает

на толченый кирпич.

Человек засыпает.

И ночами — кричит!

Что-то давит ей плечики...

И всю ночь — не помочь! —

Дача

пляшет

на пленнице,

Как татарский помост!

Грузинский березы

У речки-игруньи

у горной лазури —

березы в Ингури

березы в

Ингури

как портики храма

колонками в ряд

прозрачно и прямо

березы стоят

как после разлуки

я в рощу вхожу

раскидываю

руки

и до ночи

лежу

сумерки сгущаются

надо мной

белы

качаются смещаются

прозрачные стволы

вот так светло и прямо

по трассе круговой

стоят

прожекторами

салюты

над Москвой

люблю их невесомость

их высочайший строй

проверяю совесть

белой чистотой

Отступление в ритме рок-н-ролла

Андрею Тарковскому

Партия трубы

Рок-

н-

ролл —

об стену сандалии!

Ром

в рот —

лица как неон.

Ревет

музыка скандальная,

Труба

пляшет, как питон!

В тупик

врежутся машины.

Двух

всмятку

"Хау ду ю ду?"

Туз

пик

негритос в манишке,

Дуй,

дуй

в страшную трубу!

В ту

трубу

мчатся, как в воронку,

Лица,

рубища, вопли какаду,

Две мадонны

"a la подонок" —

В мясорубочную трубу!

Негр

рыж —

как затменье солнца.

Он жуток,

сумасшедший шут.

Над миром,

точно рыба с зонтиком,

Пляшет

С бомбою парашют!

Рок-н-ролл. Факелы бород.

Шарики за ролики! Все — наоборот.

Рок-н-ролл — в юбочках юнцы,

А у женщин пробкой выжжены усы.

(Время, остановись! Ты отвратительно...)

Рок-н-ролл.

Об стену часы!

"Я носила часики — вдребезги, хреновые!

Босиком по стеклышкам — ой, лады..."

Рок-н-ролл. По белому линолеуму...

(Гы!.. Вы обрежетесь временем, мисс! Осторожнее!..)

по белому линолеуму

Кровь, кровь —

червонные следы!

Хор мальчиков

Мешайте красные коктейли!

Даешь ерша!

Под бельем дымится, как котельная,

Доисторическая душа!

Мы — продукты атомных распадов.

За отцов продувшихся —

расплата.

Вместо телевизоров нам — камины.

В реве мотороллеров и коров

Наши вакханалии страшны, как поминки...

Рок, рок —

танец роковой!

Все

Над страной хрустальной и красивой

Подхихикивая, как каннибал,

Миссисипский

мессия

Мистер Рок правит карнавал!

Шерсть скрипит в манжете целлулойдовой.

Мистер Рок бледен, как юродивый.

Мистер Рок — с рожей эскалопа.

Мистер Рок — министр, пророк, маньяк;

По прохожим

пляшут небоскребы —

Башмаками по муравьям!

Скрипка

И к нему от Андов до Атлантики,

Вся неоновая от слез,

Наша юность...

("о, только не ее, Рок, Рок, ей нет еще семнадцати!..")

Наша юность тянется лунатиком...

Рок! Рок!

SOS! SOS!

Калифорнийское

Секвойя Ленина

В автомобильной Калифорнии,

Где солнце пахнет канифолью,

Есть парк секвой.

Из них одна

Ульянову посвящена.

"Секвойя Ленина?!"

Ату!

Столпотворенье, как в аду.

"Севойя Ленина?!"

Как взрыв!

Шериф, ширинку не приклыв,

Как пудель с красным языком,

Ввалился к мэру на прием.

"Мой мэр, крамола наяву.

Корнями тянется в Москву...

У!.."

мэр съел сигару. Караул!

В Миссисипи

сиганул!

По всей Америке сирены.

В подвалах воет населенье.

Несутся танки черепахами.

Орудует землечерпалка.

. . . . . . . . . . .

Зияет яма в центре парка.

Кто посадил тебя, секвойя?

Кто слушал древо вековое?

Табличка в тигле сожжена.

Секвойи нет.

Но есть она!

В двенадцать ровно

ежесуточно

над небоскребами

светла

сияя крной парашютовой

светя