Тревожное торжество

– Я вижу свою задачу еще в том, чтобы обезопасить лично вас, Вероника, с вашей дочерью. – В этот миг Павел подумал о Юлии, но лицо Вероники тут же заслонило все, он обнял женщину и стал целовать ее голое тело.

Забота Павла была приятна Веронике, однако она не понимала, как он мог обезопасить их с дочерью, когда Константину ничего не стоило полностью лишить ее всего. Этим муж угрожал при каждом удобном случае, обещая пустить с сумой по миру. Но она не могла рассказать все Хавину, потому что не хотела выглядеть в его глазах настолько униженной. Достаточно было того, что он уже знал.

Между тем Павел нашел решение. Очень кстати оказалась покупка доли Печаевых. Хавин уже перечислил Адаевскому необходимую сумму для ее приобретения. В договор по инвестициям он надумал включить пункты, которые делали участниками соглашения Веронику и Юлию, следовательно, они становились совладельцами предприятия. Хавин знал, что для Аспенского это будет неожиданностью, как и то, что окончательный проект станет только отдаленно напоминать тот, который предложил Константин. Но Павел также знал, что деваться Аспенскому будет некуда, ибо в противном случае придется разделить бизнес с Адаевским и остаться не у дел.

Вероника об этом не догадывалась. Она ненавидела свою жизнь с мужем, но боялась разрушить сложившийся уклад. Дикий, бесчеловечный, но уже привычный для всех. Вероника была в таком возрасте, когда для женщины постоянство своего мирка было очень важно. Несмотря на кошмар, в нем все-таки проглядывалось ее завтра. Ее бунт это буря в стакане с водой. Глубоко внутри она чувствовала, что все равно все вернется на круги своя. В общем, она просто металась из стороны в сторону между двумя берегами, зная, что к одному из них крепко привязана тугим узлом. Оторваться от мужа у нее всегда не хватало характера. К тому же он был непредсказуем. Хотя в его непредсказуемости она уже научилась разбираться и предугадывать, а вот Хавин для нее оставался полной загадкой.

Она хотела бы разгадать эту загадку, но за столь короткое время такое просто немыслимо. Ее влекло к Хавину, и справиться с этим было трудно. Между тем мозг уже начинал возвращать ее к прежней жизни. Здесь ей хорошо, но пора остановиться. Здесь не ее жизнь. Здесь все по-другому. Здесь ее ласкают до сумасшествия и говорят приятные слова. Однако она сама пришла сюда, сама предложила себя. А ей бы хотелось, чтобы Хавин сам бесповоротно вырвал ее из прошлой жизни и никуда больше не отпустил.

Вероника чувствовала, что он хотел ее рядом с собой, но не решался удерживать. В его нерешительности виделась фатальная боязнь женщин, сомнение в том, что женщины могут любить его долго.

Она грустно вздохнула, встала с постели, перед зеркалом окинула невеселым взглядом отражение своего стройного тела. Задержала дыхание. Красивое, красивое, но что ей от этой красоты. Все настоящее пронеслось стороной и сейчас не задерживается рядом. Медленно поправила волосы и потянулась за одеждой.

Хавин ни о чем не спрашивал. Все было и так ясно. Не могла она вечно находиться у него. А он не мог разорвать многолетнюю паутину ее жизни, да и своей тоже. Прежним женам он не принес удачи и не хотел, чтобы Вероника с ним стала очередной неудачницей.

– Мне будет вас не хватать, – сказал он, садясь на край кровати.

Она посмотрела ему в глаза:

– Я не хочу уезжать. Но надо. Я и так задержалась слишком.

Хавин не двинулся с места:

– Ничего слишком не было. Разве я прогоняю вас? Если можете, останьтесь еще.

Вероника отложила одежду, подошла, провела ладонями по его голым плечам и тихо спросила:

– Зачем я вам? – Выдохнула воздух и замерла в ожидании ответа. Это длилось долго, ей уже не хватало воздуха, и она подумала, что не услышит никакого отклика.

Но Хавин обнял ее за бедра и произнес:

– Я люблю вас, Вероника.

Женщина с облегчением и удовольствием шумно вобрала в себя воздух. Она давно ждала этих слов. Как же она их ждала. Как ждала. Но не показала вида и лишь покачала головой:

– Вам все показалось, – прошептала едва и выпрямилась. – Меня нельзя любить. Вы же знаете, что меня нельзя любить. Вы же все знаете обо мне, – обхватила его за голову.

Павел прижал женщину к себе:

– Все, что у вас было до меня, не имеет значения, Вероника. Я знаю вас другую. Я люблю вас другую.

Вероника гладила его волосы. Они долго молчали. Потом он попросил:

– Останьтесь хотя бы до завтрашнего утра.

Она кивнула:

– Хорошо, я согласна до утра.

15

Истровская тоже примчалась в Москву и нашла офис Хавина. Вошла в приемную стремительно, будто за нею гналась свора собак. Ее встретила секретарь с журналом мод на столе. Вопросительно глянула на Аллу, сунула журнал в стол и уставилась на ее снежно-белый топ и узкую черную юбку. Подумала, что ее фиолетовая кофточка и юбка плиссе смотрятся не хуже. Алла с порога спросила:

– Павел Сергеевич скоро появится? – Она явно знала, что Хавина не было на месте.

– А вы от кого? – справилась секретарь, прослеживая за оживленным передвижением Аллы по приемной.

– Сама от себя! – засмеялась Истровская. – Вы мой вопрос поняли, девушка?