Тревожное торжество

– В этом проекте участвует весь капитал вашего бизнеса. Владельцами капитала являются двое: вы и Анатолий Алексеевич, поэтому, чтобы не было разногласий.

Аспенского передернуло, кажется, его беспредельная власть сжималась, как шагреневая кожа. Эх, Печаевы, Печаевы, бараны безмозглые. Натворили дел. Константин насупился и встал со стула. Проект был хороший. Еще недавно он бы двумя руками уцепился за него. Но сейчас он думал иначе. Теперь в этом проекте Константин видел угрозу для себя.

Адаевский, не понимая, почему Аспенский медлил, решительно взял из руки Петра авторучку и первым поставил свою подпись. Константина от этого покоробило. Какого черта этот выскочка лезет вперед? Погоди, я тебе еще сверну шею. Почувствуешь мою хватку. Он снова сел в кресло и потребовал:

– Дайте договор!

Анатолий моргнул вытаращенными глазами:

– Ну, ты согласуй проект. Чего тянуть-то?

– Договор, – жестко повторил Константин. – Договор.

Петр положил договор перед Аспенским, и тот начал не спеша читать. И снова возмутили две подписи внизу. Но он молча проглотил недовольство. Константин понимал, что так Хавин повышал роль Адаевского и принижал его, Аспенского. Все это приводило к тяжелым раздумьям. Наверняка Павел намеревался постепенно передать роль первого лица Адаевскому. Против этого трудно будет противостоять, ибо инвестором был Хавин. Договор устанавливал жесткий контроль со стороны Павла за расходованием и возвратом средств. Константин лишался всяких лазеек распоряжаться деньгами по своему усмотрению. Это больше всего злило Аспенского. Для него условия были неприемлемыми, он не терпел над собой никакого контроля. Тем более, когда все так перевернулось.

И снова Адаевский залез вперед. Взял авторучку и, не выслушав мнения Константина, поставил под договором свою подпись. Аспенский раздраженно усмехнулся: чертов выскочка, еще не вышел мурлом, чтобы бежать впереди. Ведь этот проект затевал он, когда был в паре с Печаевым, но теперь в новой связке с Адаевским проект представлялся Константину петлей на шее. Нет, он не станет рубить сук, на котором сидит.

Он отодвинулся от стола, хмуро бросил:

– Не годится.

Анна подскочила с места:

– Что не годится?

– Все! – отрезал Аспенский.

– Такого быть не может, – вспыхнула девушка, – давайте по пунктам.

Аспенский покривился, Анна нервировала его, пытаясь доказать, что он не прав. Лицо потемнело, уколола мысль, что последнее время женщины много противоречат ему. Сжал скулы, и Анна отшатнулась от его взгляда. Беспомощно оглянулась на Петра, на Адаевского. Тот запыхтел и плюхнулся на свободный стул:

– А как же ты думал? – спросил у Константина. – Все в жестких рамках. Контроль над каждой копейкой. Это бизнес. Под честное слово никто своих денег не даст. Ты бы, например, дал?

Для Аспенского вопрос звучал глупо. Естественно, не дал бы. Но бесило другое, ведь понятно, что контроль Хавин поручит именно Адаевскому, а стало быть, Анатолий будет держать под прессингом его. Ну уж нет, такой номер не пройдет. Облизнетесь. И Константин огорошил:

– Мы не будем участвовать в этом проекте! – произнес жестко, как приговор.

Адаевский удивленно заморгал и после паузы повысил голос:

– Ты говори за себя, я со своей стороны уже все подписал. Меня проект и договор устраивают.

По сердцу Константина эти слова прошлись, как лезвие ножа. И снова всколыхнулась злость на Печаевых. Бараны. Повесили на него проблему. Ковыряйся теперь в ней. Ищи пути выхода из лабиринта. А все Марина. Дура. Лезет в мужские дела. Упражнялась бы с мужиками в постели. Это у нее лучше получается. Хотя надо признать, хитра. Ведь вытянула из него обещание – помочь им.

Петр, не понимая, что происходит, настойчиво попросил:

– А нельзя конкретнее? Давайте рассмотрим все ваши замечания. По каждому пункту.

Аспенский поморщился:

– Разговор закончен. Все свободны.

Петр еще что-то пытался сказать, но Анна отодвинула стул и вышла из-за столика. Тогда и Петр щелкнул замком портфеля и поднялся с места. Аспенский показал ему на бумаги. Петр пояснил:

– Это ваши экземпляры. Посмотрите, подумайте еще, может, передумаете, – и направился к двери следом за Анной.

Адаевский подождал, когда за ними закрылась дверь, и застрочил:

– Ты что, не с той ноги сегодня встал или с утра белены объелся? Это же отличный проект. Посмотри, какие доходы он сулит! Это же не бесплодные фантазии, это сухой расчет. Ребята хорошо поработали над проектом. Я тебя не узнаю, ты отказываешься от денег. Объясни, в какое место тебя жареный петух клюнул? – Кадык на горле Анатолия метался туда-сюда. – Не понимаю, почему я по твоей прихоти должен лишаться денег?

Константин ухмыльнулся и нехотя ответил:

– Лишаться возможности заработать и лишаться денег это разные вещи! Денег тебя никто не лишает. А следовательно, ты ничем не пострадал. А то, что нарисовано на бумаге, еще ничего не дало. Бумага все стерпит. Цифры можно состряпать любые. Была бы фантазия. Но вот будут ли на самом деле доходы, неизвестно.

Адаевский разгорячился и взялся убеждать: