Три аксиомы

Весь лес в Тузиме был сплошь срублен. Бревна складывались стоймя в большие круглые кучи, засыпались землей, поджигались и долго тлели при минимальном доступе воздуха, превращаясь в уголь. После остывшие кучи разгребали и уголь увозили на заводы. Остались только горелые круги с золой да с угольной крошкой.

Сейчас и в кругах и между кругами стоят совершенно одинаковые ели. Никто их не сажал, сами выросли от налетевших семян. Корни елей расходятся во все стороны по самой поверхности земли. Я копнул лопатой и разыскал под корнями довольно крупные угли. Примечательные угольки: ведь никто их под корни не подкладывал, сама елка выросла на углях. Потому и положил в коробку, сохранил.

История елового леса на участке Тузим вполне ясна. Возьмем из-под мха и черники пробу земли с кусочками угля, посмотрим, чем посыпала природа обгорелый круг. Падали сюда семена, увядшие листья, хвоинки, и все это сгнило, превратилось в мать сыру землю. Но не сгнивают угли и не гниет еще одно вещество — цветочная пыльца. Цветочную пыльцу разных растений легко распознать по внешнему виду под микроскопом. В нашей пробе много березовой пыльцы, стало быть, береза прежде была. Теперь березы нет, всюду чистые еловые древостои.

Хороший лес лучше, чем в девственной, никогда не рубленной тайге. В северо-восточной части Пермской области есть много первобытных ельников. Те примерно такие же, как на Мезени, разновозрастные, невыгодные для лесоразработок. На одном и том же гектаре встретишь и мертвый сухостой, и здоровые деревья, и молодой тонкомер. В Тузиме лес хорош. Тут нет ни одного умершего дерева, ни одного старого инвалида, нет ни гниющего сухостоя, ни маломерных недоростков; все деревья здоровые, ровные по величине, почти одновозрастные: самой молодой ели — сто лет, самой старой — сто тридцать. Все годятся в дело, ни одну не выбросишь. Очень выгодный лес для лесорубов.

При мне в Тузиме работали лесорубы Городищенского леспромхоза. Возраст деревьев удалось определить точно подсчетом годовых колец на пнях.

И при мне же работали лесоустроители, лесные таксаторы. Запас древесины исчислен в двести пятьдесят кубометров на гектаре. Очень неплохо для тайги. В той же Пермской области в девственных ельниках бывает меньше двухсот.

Таким образом, смена пород с первоначальным зарастанием куренных вырубок в Тузиме березой и с последующим вытеснением березы елью не привела к порче леса.

Однако в смене пород есть невыгодная сторона. Уже говорилось, что в Тузиме на одном и том же гектаре есть ели в сто и в сто тридцать лет. Это значит, что медлительной природе понадобилось целых тридцать лет на обсеменение участка елью. Вот сколько времени потеряно!

Далее ель, подселившаяся под полог березы, долгое время жила в угнетении при недостатке света и росла замедленно. Тут тоже произошла потеря в скорости роста. Годовой прирост давал два кубометра древесины на гектаре. А ель способна на более быстрый рост, если живет не в угнетении.

Искусственные посадки ели в Лесной опытной даче Тимирязевской академии в Москве в тридцать лет дают двести кубов на гектаре, а в пятьдесят лет — четыреста кубов. В последнее время посадки ели получили широкое распространение в Московской области, и всюду получен такой же большой прирост. Мнение об ели, как о породе, растущей медленно, оказалось неправильным. Оно сложилось только потому, что до сих пор наблюдали самородную ель, выросшую в угнетении. Ель, освобожденная от угнетающего полога, растет быстро и дает в год по восемь кубометров прироста на гектаре.

В настоящее время имеется несколько миллионов гектаров вырубок, заросших березой и осиной, но с еловой начинкой внутри. Березняки и осинники появились на вырубках военного времени и в центральных областях, в том числе и в Московской. В этих областях с развитым лесным хозяйством производится реконструкция молодняков рубками ухода: осину и березу удаляют, ель выходит на свет.

В некоторых случаях оказывается более выгодным другой путь. Можно собрать два урожая: довести березу до спелости, осторожно ее срубить и оставить для дальнейшего выращивания нижний еловый ярус. При таком способе каждый гектар леса дает наивысшую продуктивность.

В отдаленных таежных районах рубки ухода и двухприемные рубки нам пока не по силам: людей нет. Там придется ждать естественного исхода борьбы между елью и березой, при этом много деревьев отомрет, свалится и погниет, а в конце концов будет то, что мы видим на куренных рубках Урала, где выжигался уголь.

В смене пород есть и, бесспорно, выгодная сторона. Опыт Западной Европы показывает, что непрерывное выращивание на одном земельном участке нескольких поколений одной и той же древесной породы истощает почву. При смене пород почва обогащается. Особенно благотворно действует на почву обильный листопад березы и осины, дающий много перегноя.

Если по-настоящему заботиться о сохранении природы, то надо считать смену пород положительным явлением.