Три аксиомы

Когда приблизились, очертания купола исчезли, осталась какая-то мутная белесая пелена. Еще ближе — мгла рассеялась, и показались заводы и постройки города Харькова.

Летим дальше — снова коричневатый каравай, оказавшийся по приближении городом Курском.

И еще такая же коврига — город Тула.

Самый обширный дымный купол висел, конечно, над Москвой.

И вот эта копоть, как мы видели в Измайлове, губительна для сосны и ели. Хвойные деревья внутри города суховершинят, хиреют и быстро отмирают. Голубые елочки на Красной площади у Мавзолея приходится время от времени менять. В последний раз они были заменены новыми в октябре 1960 года.

А по окрестностям города копоть распространялась неравномерно, и окружающие леса страдали от нее неодинаково.

В Москве летом преобладают западные, юго-западные и северо-западные ветры (так по крайней мере было до сих пор); они относят московские дымы к востоку, юго-востоку, северо-востоку и коптят леса. Наиболее густ дым на восточных окраинах города и прилегающих к ним местностях, а дальше он постепенно редеет, копоть оседает на землю, и ядовитые газы рассеиваются. Вредное влияние, постепенно ослабевающее, ощущается к востоку километров на двадцать.

Самый сильный дымный удар принимали на себя Сокольники, Измайлово, Лосиный остров, Кусково. И понятно, почему там умерли тысячи гектаров сосновых и еловых древостоев. Распад там полностью закончился, больше отмирать нечему.

В более удаленных местах распад хвойных древостоев совершается медленнее. Он происходит сейчас в Балашихинском районе и будет продолжаться. Остановить его невозможно, он неизбежен.

Совсем другая картина наблюдается в местностях, расположенных к западу от столицы. Дым туда заносился редко, и потому хвойные деревья чувствуют себя неплохо.

На северо-западном конце Москвы довольно хорошо держится сосняк в Покровском-Стрешневе. Если там и умирают отдельные деревья, то не от чего другого, а только от старости.

На западе город продвинулся к хорошевскому Серебряному бору, и особенно резких изменений в древостоях пока не произошло.

От Серебряного бора рукой подать через Москву-реку до Троицкого-Лыкова и Рублева. И там спокойно и величаво стоит великолепный сосняк.

А дальше идут хорошей сохранности боры в Раздорах, Барвихе, Усове. Тянутся они сплошной полосой до Звенигорода.

* * *

У нас сейчас можно критиковать лесное хозяйство и бросать всякого рода упреки в адрес администрации. Эти упреки сплошь и рядом бывают несправедливыми.

В одной из московских газет была напечатана статья о плохом состоянии пригородных лесов, и там сказано: «Ссылаются на то, что в Измайлове деревья будто бы сами умирают. Но почему же в таком случае они не умирают в Рублеве? Ответ ясен: люди работают разные. Одни берегут лес, другие не берегут и прячутся за „объективные“ причины».

Эти рассуждения в корне неверны. В Рублеве действительно работали замечательные люди — там было опытное лесничество Академии наук СССР, но все же Рублевский массив сохранился именно по объективным причинам. Он существует в хороших условиях, не страдая ни от дыма, ни от многолюдья.

В начале нынешнего века в Рублеве была построена насосная станция московского водопровода. С тех пор, чтобы предохранить воду от загрязнения, на берегах Москвы-реки выше Рублева создана запретная зона. Там не разрешалось селиться и строить дачи; остались те же деревеньки, какие существовали 60 лет назад. В последние годы запрет соблюдается менее строго, потому что рублевский водопровод уже не является единственным источником водоснабжения столицы, но все же район до сих пор остается малонаселенным. Из Москвы народу приезжает тоже немного, потому что электрички по Усовской железнодорожной ветке ходят редко. Леса почти не вытаптываются. И самое важное, конечно, то, что копоть на них не оседает. Сейчас это лучшие боры ближнего Подмосковья.

Не хуже, а даже лучше, были прежде сосняки и в восточных районах по другую сторону Москвы: Сокольниках, Измайлове, Лосином острове. Но вот видите, что с ними приключилось, — древостои распадаются, отмирают. И виноват не топор. Он только играл роль санитара, убиравшего древесные трупы.

Нельзя, конечно, допускать, чтобы в задымленной восточной чисти ближнего Подмосковья на месте отмирающих хвойных лесов остались голые пустыри или расплодилась малоценная ольха с осиной. Есть же хороший выход: посадка устойчивых против дыма древесных пород. Как ни жаль сосну да ель, в некоторых местах придется с ними распрощаться. Надо сажать лиственницу, дуб, хорошее духовитое дерево — липу, остролистный клен. Неплоха для Подмосковья и белоствольная береза с повисшими и раскачивающимися на ветру гибкими ветками — гирляндами зеленых листьев. И надо добиваться живописных сочетаний разных деревьев, избегая унылого однообразия. Ведь подмосковные лесопарки существуют в первую очередь дли красоты, для отдыха, на радость и любование человеку.

В последние годы воздух над Москвой стал значительно светлее, потому что поставлены дымоуловители, а многие заводы переведены с угольного топлива на газ.