Три билета в кино

И тут я услышал, как тихо и неуверенно открылась дверь Сашкиной комнаты, мы переглянулись и напряглись, послышались шаркающие шаги, и в коридоре появилась фигура, на которой болтались Сашкины спортивные штаны и огромная толстовка, на мгновение Василиса застыла, а потом сделала несколько шагов вперед, явив нашим глазам опухшее и избитое лицо, с беспомощно сощуренными от ослепляющего света глазами. Привыкнув к яркости люстры, она по очереди посмотрела на нас с Сашкой и сказала своим низким красивым голосом:

– Привет.

Василиса

Они смотрели на меня настороженно, будто я была диким зверем. Я же разглядывала их в ответ, пытаясь найти в себе чувство страха. Их двое, а я одна. Не пора ли начать бояться, Василиса?

Каждая клеточка тела болела и ныла, ходить получалось, только опираясь о стену. Проснувшись, я обнаружила на себе чужие вещи и памперс. В любой другой ситуации это бы смутило, но сейчас внутри разливалось пораженческое безразличие. Смутно я помнила, как Саша помогал выйти из ванны, но потом осматривала меня девушка. Они видели мое голое избитое тело, но кроме равнодушия я ничего не чувствовала. Я была оболочкой со звенящей пустотой внутри. Даже физическая боль ощущалась притупленной.

– Доброе… кхм… в общем, утро, – парень в фартуке смутился, будто сказал что-то не то. Саша лишь сдержанно улыбнулся мне уголком рта и кивнул.

Они были такие разные, но в то же время похожи, будто братья, словно что-то роднило их. Я заметила сходство в повадках, повороте головы, позах. Какая-то далекая часть меня вспомнила, как я любила рассматривать их в неловких, но милых моментах у трамвайной остановки. Они были красивыми. Каждый по-своему, завораживающе. У Саши были бледная кожа и рыжие волосы, но краснел почему-то всегда голубоглазый блондин. Они были маленькой тайной той, прежней Василисы, отдушиной трижды в неделю в бесконечном страхе, который сопровождал ее жизнь. Секретные мальчики с остановки.

– Меня зовут Василиса, – представилась я, обращаясь к блондину. Голос прозвучал отстраненно, и мне хотелось потрясти себя, как неваляшку, в поисках каких-то эмоций.

Глаза парня расширились, и он покраснел. Снова. Подскочив со стула, он потер ладонями бедра, будто втирая что-то в спортивные штаны, и это движение вызвало во мне смутное воспоминание…

– А я Женя, – его голос оборвал неясные картинки перед глазами. – Проходи, присаживайся. Хочешь есть? – тон и вид излучали радушие, будто он был гостеприимным хозяином, а я – желанной гостьей.

Не успела я ничего ответить, как он уже засуетился, доставая еще одну тарелку и сервируя мне завтрак. От одной мысли о еде затошнило, но возражать не было сил.

Я неуверенно сдвинулась с места; памперс стеснял движения, будто матрас между ног зажат. Каждый шаг отдавался тупой болью, и опереться было не на что, кроме стола. Стараясь двигаться медленно, я прошла на кухню, сев спиной к окну, чтобы коридор хорошо просматривался с моего места. Контакт с мягким сиденьем и необходимость согнуться практически заставили меня кричать. Сдерживая стон, я одновременно пыталась осмотреться.

Кухня была довольно большой. Можно передвигаться, не касаясь друг друга, и при необходимости у меня были пути к отступлению. Плюс здесь куча приспособлений, которые можно превратить в тяжеленное оружие. Но я сомневалась, что смогу двигаться быстро, так что их все еще двое, а я все еще беспомощна.

Я заметила, что Саша внимательно наблюдает за моим бегающим взглядом. Словно читает мои мысли. Парень показался мне довольно проницательным.

– Большое вам спасибо, – я знала, что эти слова нужно и стоит сказать, – за то, что не бросили меня там, у библиотеки.

Женя суетливо уронил лопатку, и я повернулась непосредственно к Саше:

– И спасибо, что не стал звонить в скорую.

Они смущенно молчали. Да и что тут ответишь.

Не за что, ванна всегда к твоим услугам, заливай ее кровью на здоровье?

– Вы с Мариной поедете к врачу в обед? – уточнил Саша, и я кивнула.

Эта Марина была добра ко мне, хотя видела впервые.

– Нужно подобрать тебе одежду, не поедешь же ты так, – продолжил парень, а во мне наконец проснулась первая эмоция за сегодняшнее утро. Паника.

Одежда…

– А где… где моя… – задыхаясь, спросила я.

– Слушай, – по-моему, он испугался моей реакции. – Она была слишком испачкана, не думаю, что стоит попытаться стирать. Я сложил в мусорный пакет.

– А куртка? – я не хотела, чтобы мой голос звучал так зло, но не могла себя контролировать.

– Тоже там, – извиняющимся тоном сказал он, а потом, будто оправдываясь, добавил: – Она полностью убита.

– Ты выкинул?! – не своим голосом заорала я, от напряжения стало больно, но ярость была такой сильной, что боль, вспыхнув на секунду, отступила.

– Нет-нет, спокойно, – он поднял руки, будто защищаясь, и я поняла, что не заметила, как вскочила с места, сжав вилку так, что побелели костяшки пальцев.