Три билета в кино

– Ты… ты!.. – закричала она, задыхаясь; я заинтересованно поднял брови, с преувеличенно внимательным лицом оборачиваясь к ней. – Вечно всем недоволен. То не так, и это не эдак. Уборка – плохо, недоволен. Тишина в квартире – сопишь от злости за своими уроками. Тебя не поймешь! Ты просто невозможен! – последние слова она уже вопила, кожа лица и шеи стала почти малинового цвета от ярости, тюрбан свалился с ее головы прямо на пол, но она даже не обратила на это внимания.

Жека замер в кухонном проеме, переводя взволнованный взгляд с меня на нее и, наверное, вообще не понимая, как все вышло из-под контроля настолько быстро и почему. Я усмехнулся, и Василиса издала звук, похожий на рычание, крепко сжав кулаки.

– Кричать надо погромче, – посоветовал я.

– Что?.. – она разом растеряла весь свой боевой настрой и поспешно захлопнула рот обеими ладонями, вид стал испуганным.

– Говорю, – я постарался объяснить, – что испытывать злость и ярость – нормально. Не надо притворяться здесь вежливой и сдержанной. Ты имеешь полное право злиться, ругаться, плакать и кричать, если тебе этого хочется.

– Зачем мне кричать? – Васа уже снова пыталась съежиться, приняв жалкий вид, и я подошел ближе, взял ее за плечи и легонько встряхнул.

Она выглядела ошарашенной, я на секунду испугался, что сделал ей больно. Но она не пыталась отпрянуть, значит, я ее не испугал.

– Затем, что, если бы со мной случилось что-то похожее, – сказал я, – мне бы хотелось кричать постоянно и, возможно, разбить что-нибудь.

– Почему? – прошептала она.

– Потому что с тобой случилось несправедливое дерьмо. – Жека никогда не ругался, поэтому, услышав от него настолько грубое слово, мы оба вытаращили глаза по пять рублей. – А несправедливость всегда вызывает праведное возмущение, – закончил он как ни в чем не бывало, поднимая полотенце с пола и вешая на дверь ванной.

Василиса неопределенно пожала плечами, будто была с нами не согласна, но спорить не хотела. Вспышка гнева погасла, но я отлично знал, что будут еще. Нам необходимо поговорить и обсудить многие вещи, которые вызывали беспокойство, и лучше не откладывать. Однако на сегодня трудных разговоров хватит.

– Предлагаю одну игру, – заявил я, двигаясь через зал в сторону комнаты родителей. – Мы с Жекой играли в нее, когда были маленькими. Она веселая.

– Не-е-ет, ты же не можешь… – Жека потрясенно замер, а Василиса настороженно взглянула на него.

– Да-да, – уверил их я, распахивая дверь. – Та самая игра. Василиса, ты будешь без ума. Жека, тащи стремянку.

Жека, потрясенно качая головой, поскакал в кладовку. Прекрасно я видел, что этот дурак улыбается во все тридцать два – не настолько уж сильно мы выросли.

– Итак, – пока Жеки не было, я начал описывать Василисе суть. – Правила очень простые. Нужно забраться на шкаф и спрыгнуть с него на кровать, перекувырнувшись в воздухе.

– Что, прости? – она в ужасе уставилась на меня.

– Перекувырнуться в воздухе, пока летишь до кровати, – разъяснил я.

– Принцип я поняла. Но ведь это самоубийство.

Жека в это время влетел в комнату со стремянкой, глаза его горели азартом.

– Мы играли так очень часто до того, как… – он вовремя осекся и, замявшись, добавил: – Раньше. Так что, как видишь, живы-здоровы.

Он забыл уточнить, что тогда мы были раза в три меньше, но кто, блин, не рискует, тот не танцует.

– Можешь для начала не кувыркаться, а просто прыгать, – предложил я, и Василиса с сомнением кивнула.

Установив стремянку, я первым полез на шкаф. До сих пор получалось почти в полный рост стоять наверху, лишь слегка задевая макушкой потолок. Господи, благослови сталинки с их высоченными потолками! Примерившись, я прыгнул и кувыркнулся в воздухе. Кровать приняла меня в свои объятия с оглушительным хлопком. Я приземлился прямо на спину, растянувшись на широком пружинящем матрасе, и довольно хохотнул. Подняв голову, я увидел расширившиеся глаза Василисы – у меня мелькнула мысль, что она похожа немного на этого смешного олененка из диснеевского мульта, – и задницу Жеки, карабкавшегося на шкаф. Он прыгнул почти вслед за мной, замысловато кувыркнувшись боком. Я еле успел убраться с кровати, чтобы он не сломал мне что-нибудь своим костлявым телом. Этот олень счастливо рассмеялся, качаясь на матрасе, съевшем его падение.

Василиса осторожно начала взбираться по стремянке. Я полез прямо за ней. Вдвоем нам едва хватало места на шкафу. Она была меньше меня, поэтому для маневра у нее было больше пространства, но это не придавало ей уверенности.

С опаской Василиса глянула вниз, а потом вдруг без предупреждения сделала что-то вроде тренировочного шага и прыгнула, тонко взвизгнув.

Жека постарался отскочить, но не успел. Васа приземлилась не прямо на него, но слегка задела, и они, раскинув руки и ноги, заняли всю кровать, матрас которой продолжал мелко подрагивать. Жека уже хохотал в голос, а Василиса, сдавленно пыхтя, фыркнула и тоже коротко рассмеялась.