Три билета в кино

Уверенность, что никто не позаботился и она так и осталась без памятника, была незыблемой и абсолютной. Я бросила маму, словно, как только ее гроб засыпали влажной серо-бурой землей, любое воспоминание о ней растворилось в воздухе. Будто матери у меня не было вовсе. Я была плохой дочерью. Пока мама была жива – и после ее смерти. Ощущая горькую тошнотворную боль, я вернулась к альбому и задумчиво нарисовала несколько плавных линий на чистом листе, как если бы это дало мне освобождение. К горлу подкатили слезы. Стыд был обжигающим и едким.

До самого возвращения парней я слонялась по квартире, сложив учебники и тетрадки в стол. Альбом с карандашами отправились следом. Все валилось из рук. Когда хлопнула входная дверь, я вышла в коридор, заплаканная и издерганная. Сашка, оживленно рассказывающий что-то смеющемуся Жеке, резко замолчал, увидев меня, и рванул навстречу, не раздеваясь. Я почувствовала свежий отрезвляющий холод улицы, исходящий от него. Обхватив ладонями мои плечи, Сашка начал в панике осматривать меня с ног до головы.

– Что-то случилось? – требовательно спросил он. – Ты заболела?

– Тебя кто-то обидел? – следом подскочил Жека, заключая меня в объятия со спины.

Не выдержав их поддержки, которой я совершенно не заслуживала, я разрыдалась. Громко и отчаянно.

– Васа, ты меня пугаешь! – зашептал Сашка, обхватив мое лицо ладонями. – Если тебя кто-то обидел, я выбью из него все дерьмо!

– Кто-то звонил по телефону? – Женя легко сжал меня, безмолвно прося ответа. – Кто-то напугал тебя, стуча в дверь?

– Н… не-е-е… не-е-ет, – выдохнула я сквозь рыдания. – Это все я!

– Иисусья тряпка, – выдохнул Сашка, обхватывая меня поверх Женьки. – Я чуть не уссался от страха. Что бы ни случилось, это ничего страшного.

– Я чудо-о-овище, – проплакала я ему в куртку.

– Началось, – проворчал Жека, выпутывая меня из коллективных объятий и разворачивая к себе. – Подыши, – он вдохнул и выдохнул несколько раз, задавая мне ритм, чтобы я успокоилась.

Стараясь не всхлипывать, я дышала вместе с ним некоторое время. Сашка быстро скинул куртку и ботинки, бросив всё прямо под ноги, и мягко обхватил меня сзади, утыкаясь подбородком в макушку. Через несколько минут дыхание выровнялось и я больше не задыхалась от рыданий.

– Теперь расскажи, что стряслось, – Женька внимательно смотрел на меня.

– За два года я ни разу не была на могиле у мамы, – призналась я, избегая его взгляда. Мне было стыдно посмотреть другу в глаза и увидеть осуждение. Конечно, они не могли не задумываться, почему я не хочу посещать могилу самого близкого человека.

– Жеваный крот, Васа, – Сашка облегченно выдохнул за моей спиной. – Это не проблема, можем съездить хоть завтра.

– Но я даже не вспоминала об этом ни разу, – пояснила я. – Словно я забыла, что у меня вообще была мать. Ты вот к своей ездишь каждый год, – я обернулась к другу.

– Ты серьезно считаешь, что посещение кладбища – показатель любви к человеку? – поморщившись, спросил меня Сашка. – Если бы Олег не гундел, я бы туда ни ногой. Как серпом по яйцам каждая эта поездка.

– Но за могилой нужно ухаживать, позаботиться о памятнике опять же… – я была не согласна с другом.

– Да проблем ноль, – просто сказал Сашка. – Хоть завтра поедем, закажем памятник и всё узнаем. Почему ты рыдаешь?

– Чувствую себя виноватой, – вздохнула я.

– Лиса, – мягко вмешался Жека. – По-моему, тут ничего удивительного, что ты какое-то время приходила в себя после всех событий и была не готова ехать на кладбище.

– Я уже давно отошла от всего! На развлечения и обжимания, значит, силы были, а навестить маму не могла?

Как же они не понимали очевидного!

– Всему свое время, – ответил Жека. – Не надо сейчас заниматься самобичеванием, все мы знаем, что ты лучшая из нас в этом, – он ободряюще мне улыбнулся. – Сашка прав: мы просто поедем, всё сделаем, всё закажем. И будем ездить туда столько раз, сколько потребуется.

– Столько, сколько тебе будет нужно, – добавил Сашка.

Господи, почему я такая пустоголовая? Вечно ною и жалуюсь. Пора бы научиться самой решать свои проблемы, а не бежать, как ребенок, в объятия друзей, лишь бы услышать ободрения и погасить чувство вины. Второй раз за неделю разрыдалась, как истеричка со стажем. Что с тобой не так, Василиса? Возьми себя в руки.

– Очень странно, – выдохнула я, прижимая ладони к щекам.

– Что? – озабоченно спросил Сашка.

– Не могу понять, где вы свои крылья потеряли, – я постаралась разрядить напряжение от своей внезапной истерики неловкой шуткой. – Прям мои личные ангелы-хранители.

– Ну если существуют такие сексуальные обольстительные ангелы-хранители, – хохотнул Сашка, схватив меня за талию и приподняв над полом, – то… вы… по… адресу… дамочка! Вот… они… мы!

Каждое слово он сопровождал поцелуем в шею, шагая в сторону кухни со мной на руках.

– Покорми. своих. ангелов-хранителей. женщина. – все так же прерываясь на поцелуи после каждого слова, требовал он под сдавленный смех Жеки, следующего за нами по пятам.