Три дня до небытия

Он был виновен еще и в лжесвидетельстве, взяв всю вину на себя, чтобы выгородить Шарлотту. На один из фальшивых адресов Весперса ей даже пришло от него письмо, отправленное из тюрьмы, но она никогда никого не просила прочитать его.

Я не взвалю эти воспоминания на вновь обретенную Шарлотту Синклер, думала она, навинчивая щетку 38-го калибра на шомпол. Я спасу ее и просто уйду, ни с кем не поделившись своими грехами.

«Ты позабудь мои грехи в своих молитвах, нимфа!»[10] – перефразируя Гамлета, подумала она.

Беннет с Мойрой шли впереди – четверым в ряд не развернуться было на крутых изгибах Голливуд-драйв. Маррити с Дафной тащились позади, и все четверо жались к изгородям или гаражам, когда по узкой улочке вверх или вниз медленно проезжала машина. Как здесь смогут разминуться две машины, Маррити и представить не мог.

Пересмешники дразнили их с нависающих справа ароматных крон эвкалиптов, а единственная из местных жительниц, обратившая внимание на четверку, – блондинка, поливавшая из лейки помидоры в красных глиняных горшочках, – проводила их удивленным взглядом. Здесь пешеходы появлялись, либо выгуливая собак, либо пробегая трусцой. Маррити это не удивляло – полуденное солнце давило на плечи, и прогулка далась бы ему нелегко, даже если бы не пришлось тащить в руках куртку, портфель и обувную коробку с Рамбольдом.

Беннет нес в бумажном мешке бутылку виски, купленную в «Мэйфэйр-маркет» на авеню Франклина, в квартале от бульвара Голливуд.

Мойра въехала на парковку возле маркета примерно через час после звонка Беннета. Потом все они сели в другое такси, и Беннет с Маррити наперебой принялись объяснять Мойре, почему все они, и она в том числе, теперь беженцы; а потом, проехав не меньше полумили вверх по узкой дорожке, вилявшей, как высыхающие ручейки, по склонам Голливудских холмов, Беннет велел водителю остановиться.

Сейчас Мойра притормозила и скинула туфли, Беннет тоже задержался, поджидая отставших Маррити с Дафной.

– Так что это за шпионы, Фрэнк? – спросила Мойра, стоя на одной ноге и отряхивая от грязи подошву другой. – Советы, КГБ?

– Не знаю, – ответил Маррити, переложил портфель в левую руку, а правой прижал к себе куртку и Рамбольда. – Возможно, и они, раз АНБ за ними охотится.

– Беннет говорит, они в вас с Дафной… стреляли?

– В меня стреляли, в меня и Дафну целились. И оба раза вполне серьезно, – он, не выпуская портфеля, утер лоб рукавом. – Такие дела, Мойра.

– Беннет сказал, ты ему говорил, что отцом Грамотейки был Альберт Эйнштейн. – Мойра улыбнулась брату: – Я рискую потерять из-за всего этого работу, если не вернусь после обеда.

Фрэнку очень хотелось открыть портфель и показать сестре письма Эйнштейна, но он все не решался довериться Беннету.

– Что ее отцом был Эйнштейн, мне вчера сказал агент АНБ, – сообщил он. – И наш отец подтвердил это вчера утром.

Дафна рядом торжественно кивнула.

Мойра больше не улыбалась.

– Наш отец? Ты это о ком?

Маррити оглянулся на Беннета. Тот пожал плечами и закатил глаза. Ясно, про встречу с их отцом он Мойре не говорил.

– Мой отец. Твой отец. Он вернулся. Он…

– Наш отец?

Туфли выпали из рук Мойры, стукнувшись об асфальт.

– Да, Мойра, – терпеливо произнес Маррити. – Он вернулся, узнав о смерти Грамотейки, и хотел заключить сделку с этими…

– Ты с ним говорил? Где он?

– Он с этими людьми, которые гоняются за нами, – объяснил Маррити. – Которые стреляли в меня. Он…

– Где?

Мойра пошатнулась на узкой асфальтовой полоске, и Фрэнк с Беннетом с двух сторон поддержали ее под локти. Маррити уронил куртку.

– Я не знаю, где он сейчас! – ответил он. – Когда мы уезжали полтора часа назад, он стоял на лужайке у дома Грамотейки. Мы звали его с собой, но он отмахнулся и велел нам ехать. Ждать было нельзя.

– У него была амнезия, – заявила Мойра. – Все эти годы. Я уверена.

Очень медленно, опираясь на Беннета и Маррити, она опустилась на асфальт. Юбка коричневого льняного костюма доставала ей до колен, и сидеть пришлось, вытянув перед собой ноги. Дафна, нахмурившись, приложила ладошку к асфальту, и Маррити догадался, что она проверяет, не липкая ли смола. – Здесь нельзя сидеть, – забеспокоился Беннет. – Вставай, тут до дома три шага осталось. У меня ключи.

– Идем, Мойра, – позвал Фрэнк.

Дафна присела рядом с тетей, так что их глаза оказались на одном уровне.

– Надо уйти с солнцепека, – сказала она, – а то у всех у нас будет рак кожи.

Мойра удивленно взглянула на нее.

– Конечно, милая, – сказала она. Брат и муж подняли ее на ноги.

Дафна подобрала и понесла куртку отца и туфли Мойры. Они подходили к вершине холма, где Холлиридж, резко завернув влево, переходил в Бичвуд, а между эвкалиптами вилась узкая и крутая улочка.

Беннет показал на стоящий в тени домик слева от них, который прижимался прямо к дороге. Дверь и два окошка оплетали цветы бугенвиллеи.

– Вот он, – устало сказал Беннет, доставая из брючного кармана ключи.