Три дня и вся жизнь

К восьми часам вечера им показалось, что уровень воды падает, хотя улицы не были освещены. Уличный поток заметно успокоился. На первом этаже вода тоже начала медленно уходить. Ее теперь стало заметно меньше. Но в воздухе витало странное ощущение апокалипсиса, потому что, уступив ненадолго место грозе и ливням, ветер словно бы решил сказать свое последнее слово в этой истории.

По мере того как вода уходила, он крепчал. Дома снова задрожали под его натиском, двери трещали, словно под ударами гигантских кулаков.

Завывание ветра рычанием доносилось из труб, окон и дверей…

Антуан и госпожа Куртен едва успели снова позакрывать все ставни на верхнем этаже.

За первым ураганом последовал второй.

После «Лотара», опередившего его на несколько часов, этот получил название «Мартин».

Из двух он оказался наиболее неистовым, наиболее разрушительным.

Крыши, сначала лишь развороченные, теперь были окончательно сорваны; автомобили, парализованные потоками воды, снова пустились в свое рискованное путешествие, гонимые порывами ветра, порой достигавшими двухсот километров в час…

Госпожа Куртен скорчилась на полу в углу своей спальни, втянув голову в плечи.

Она казалась такой хрупкой, Антуан был потрясен. И лишний раз убедился, что никогда не сможет причинить ей боль.

Он подошел к матери и прижался к ней.

Так они провели ночь.

13

Рассвет застал город в состоянии шока. Одна за другой открывались двери домов, один за другим их обитатели высовывали голову, растерянно и испуганно выходили на улицы.

Совершенно измотанная, госпожа Куртен тоже оценила масштаб бедствия. Первый этаж был сплошь покрыт грязью. Мебель промокла, на высоте метра от пола по стенам тянулся ровный горизонтальный след сырости, весь дом пропах илом. И что делать? Ни электричества, ни телефона… Повсюду царило спокойствие, хоть и не такое, как прежде. Время словно остановилось, и что-то подсказывало, что теперь все позади. Госпожа Куртен тоже, как и остальные, почувствовала это. Антуан увидел, как мать медленно выпрямилась. Она прокашлялась и двинулась вперед чуть более уверенно. Выйдя, она увидела упавшую ель, сделала несколько шагов, взглянула на крышу. И попросила Антуана сходить в ратушу, узнать, можно ли ждать помощи.

Антуан надел пальто и ботинки и пересек залитый водой сад. Это была далеко не первая мысль, которая приходила в голову, но, если разобраться, они с матерью оказались в числе счастливчиков, ураган чудесным образом пощадил их крышу. Многие черепицы были сдвинуты, многие слетели и разбились о землю, но разрушения были незначительные.

Семейству Дэме повезло меньше. Опрокинутая шквалом ветра труба рухнула, проломила крышу и пробила дом сверху донизу, до самого подвала. Падая, она разгромила санузел и половину кухни.

Закутавшись в халат, Бернадетта накинула на него куртку, которая была ей слишком велика, и вышла в сад. Она смотрела вверх. В своем полете сквозь дом труба утащила за собой кровать из спальни Реми. Страшно представить, что было бы, если бы мальчик оказался в постели, если бы потолок рухнул на него… Он бы сразу умер… Полностью погруженная в трагедию, которая настигла ее два дня назад, Бернадетта, казалось, ничего не осознавала. Ее маленькая хрупкая фигурка напоминала обломок кораблекрушения.

В окне комнаты Реми появился господин Дэме, он тоже выглядел совершенно ошеломленным, как если бы пришел за сыном и не обнаружил его.

Валентина спустилась по ступенькам крыльца в сад и подошла к матери. Она была одета так же, как накануне, но красные джинсы и белая курточка были в грязи, словно она с кем-то боролась всю ночь. Нечесаная и бледная, она накинула на плечи шотландскую шаль, принадлежавшую, по всей видимости, матери. Тушь оставила на ее лице темные потеки. Антуан не знал, откуда у него в голове возник такой образ, но в этих декорациях конца света вчерашняя сексапильная и нахальная девчонка выглядела как юная проститутка, которую выгнали на панель.

В соседнем доме, где жила семья Мушотт, были вырваны ставни, навес рухнул, а сад ощерился крупными, как тарелки, осколками стекла вперемешку с разбитой черепицей.

Антуан заметил Эмили, прильнувшую усталым лицом к стеклу. Он махнул ей рукой, но она не ответила. Она не сводила глаз с какой-то смутной точки на улице. Стоя вот так в раме окна, неподвижно и без всякого выражения, она напоминала старинный портрет маленькой девочки.

Ее родители уже тоже хлопотали. Рублеными движениями, будто автомат, господин Мушотт собирал в пластиковые мешки все, что валялось в саду. Его супруга, которую Антуан всегда считал безумно красивой, тащила Эмили за рукав назад в комнату, как будто смотреть на улицу было неприлично.