Три дня из жизни Леонардо

Леонардо: (Стаскивает с головы шапку) Все, пропал бедняга. (Всхлипывая) Какой был слуга, какой был слуга! Очень любил казу марцу… При звуках лютни…

Салаино: (Восторжено) Я лечу! Я лечу! Да, я могу летать!

Леонардо снова бросается к краю башни и пытается разглядеть, что происходит с Салаино, но ничего не видит. Через миг раздается всплеск, а за ним – перепуганный женский визг.

Леонардо: (Саркастически) О да, это прорыв… (Бросается к выходу, сбивая с ног запыхавшуюся графиню Сфорца.)

Салаино угодил аккурат в небольшой, неглубокий бассейн, в котором юные синьориты пускали бумажные кораблики. Одно крыло полностью накрыло водоем, из-под него выбираются обрызганные синьориты. Следом за ними выползает и Салаино. На нем нет сухой нитки, на голове промокший кораблик, жалкие обломки второго крыла шлейфом свисают за спиной. Завидя приближающегося Леонардо, Салаино начинает радостно вопить.

Салаино: Синьор! Синьор!! Я летел! Вам удалось! Вы были совершенно правы! Эта ваша нанотехнология работает! Богом клянусь, однажды она спасет мир! А еще я изобрел резистор для вашего напряжометра!..

Действие второе. День второй

Сцена первая

Леонардо, Салаино, Ромина

Утро.

Спальня Леонардо.

Леонардо аккуратно заправляет постель, ежеминутно посматривая на дверь. Из-за двери то и дело раздается гневный голос Ромины.

Ромина: (Откуда-то из коридора) Нет, ну это уму непостижимо! Пресвятая Дева! Да где ж это видано! С башни! Подумать только! И хватило же ума, изобретатель, гений будущего!

Раздается приглушенный чих и в спальню проскальзывает перепуганный Салаино. На его голове бинтовая повязка, одна рука в гипсе.

Ромина: Где ты, негодник!? Где чихал? А ну выходи! А тот бесстыдник, небось, дрыхнет еще! Ну, я ему покажу, пусть только проснется! Без обеда сегодня!!

Салаино: (Громким шепотом) Уфф, еле прорвался к вам, синьор. С рассвета бушует, как соседка рассказала, – чих! – так и началось.

Леонардо: Что с тобой?

Салаино: (Самодовольно) От Ромины маскируюсь, чтобы на кухне не запрягла.

Подходит к Леонардо, оправляет на нем впопыхах надетую одежду, пытается повязать ему шейный платок, но одной рукой это сделать не удается. Леонардо тихо рычит, вырывает платок и под руководством Салаино кое-как повязывает его сам.

Ромина: (Грохоча посудой) Вот еще увижу у него молоток в руках! Этим молотком да по темечку! А то набедокурит, намусорит, деревяшки свои разбросает – и дрыхнуть до обеда!

Леонардо: (Ворчливо) Да уж, поспишь тут, как же…

Салаино: Вот, синьор, сыр, помидор и яичко вареное, на кухне стащил, пока не видела, перекусите. Чих! А то ведь не даст.

Ромина: Салаино, негодник! О, Пресвятая Дева, за что мне это все?! Уж хоть бы мальчишку с пути истинного не сбивал, так нет, и тот туда же, про какие-то резисторы с транзисторами заговорил. Как человека, попросила сделать его новый половник, так он мне ведро какое-то смастерил! Да разве я собиралась воду из колодца черпать! Салаино, поди сюда, кому говорят!

Леонардо выхватывает еду из рук Салаино и спешно запихивает себе в рот.

Леонардо: (С набитым ртом) Фо ефать уфим?

Салаино: А?

Леонардо: (Тыча куда-то оставшимся куском сыра) Ф афефкую уфо! Фо ефать уфим?

Салаино: А? Синьор – чих! – синьор придумал секретный язык? Фе муфо фафе?

Леонардо: (Крутя сыром у виска) Фафой яфык? Фо ф Фовивой фефать?

Неожиданно распахивается дверь. Леонардо и Салаино подпрыгивают на месте и поворачиваются лицом к двери. В дверном проеме стоит Ромина со скалкой в руках. Леонардо поспешно прячет руки с едой за спину. Салаино громко чихает.