Три дочери Евы

Пери поставила свою подпись. Бывший ее бойфренд, оставшийся в Турции, был убежденным противником не только европейской литературы, но и западной идеологии. Феминизм он считал одной из самых опасных угроз, идущих с Запада. «Борьба за особые женские права отвлекает наших сестер от главного – классовой борьбы», – утверждал он. Нет никакой необходимости особо отстаивать женскую независимость, так как с прекращением экономической эксплуатации автоматически прекратится любая дискриминация, в том числе и по половому признаку. Согласно его убеждениям, освобождение женщин являлось неизбежным следствием освобождения пролетариата.

– Спасибо, – кивнула девушка, когда Пери вернула ей подписной лист и ручку. – Кстати, меня зовут Мона. А тебя?

– Пери.

– Рада познакомиться, – просияла Мона.

Пери узнала, что Мона – египтянка, но родилась в Америке, в Нью-Джерси. Когда ей было десять лет, ее семья перебралась в Каир. Отец Моны полагал, что дети должны воспитываться в мусульманской среде. Несколько лет спустя, выяснив, что жизнь в Египте обманула их радужные ожидания, а может, поняв, что они превратились в настоящих американцев, они вернулись в Штаты. В Оксфорде Мона второй год, изучает философию. Мать вполне разделяет ее убеждения, а вот старшая сестра – нет.

– В этой жизни мы идем разными путями, – заявила Мона.

Помимо защиты идей феминизма, Мона занималась и другой волонтерской работой: в обществе помощи Балканским странам, обществе друзей Палестины, обществе защиты прав мигрантов, обществе суфиев и, конечно, в Оксфордском исламском обществе, где была одним из самых активных членов. В ближайшее время она собиралась учредить общество друзей хип-хопа, будучи большой поклонницей этой музыки. Ее тяга к западной культуре была так велика, что она даже писала стихи, надеясь, что кто-нибудь положит их на музыку в стиле хип-хоп.

– Надо же, и как только у тебя на все хватает времени? – удивилась Пери.

– Дело не во времени, а в том, чтобы правильно его организовать, – покачала головой Мона. – Вот почему Аллах велел нам молиться пять раз в день – чтобы мы научились разумно выстраивать свою жизнь.

Пери, которая никогда не молилась пять раз в день, а только один, и то после сердечного приступа отца, после чего дала обещание Богу, прикусила губу и осторожно заметила:

– Вижу, ты хорошо разбираешься в религии.

– Скорее, просто живу в мире с собой, – улыбнулась Мона и взглянула на часы. – К сожалению, мне уже пора бежать. Но мы обязательно еще увидимся. Я без конца собираю подписи – то в защиту какого-нибудь благого дела, то против какой-нибудь гнусной несправедливости.

На прощание они пожали друг другу руки. Рукопожатие Моны было по-мужски крепким.

В тот же вечер Пери сделала еще одну запись в своем заветном блокноте:

Одни люди мечтают изменить мир, другие мечтают изменить своих друзей и возлюбленных. Что до меня, то я хотела бы изменить Бога. После этого наверняка изменился бы весь мир. Интересно, стало бы людям лучше от этой перемены?

* * *

Живя в Стамбуле, Пери пыталась, зачастую безуспешно, вести себя как экстраверт и общаться с другими людьми куда более тесно, чем ей этого хотелось. В Оксфорде же, где культурные традиции больше не довлели над ней, она научилась ценить одиночество и наслаждаться им. Замкнутость была далеко не единственной причиной, заставлявшей ее избегать шумных сборищ, которыми была так насыщена «Неделя первокурсника». Лишь отдельные мероприятия (чаепития в студенческой комнате отдыха, встречи с преподавателями) проводились бесплатно, все остальное – вроде совместного приготовления и поедания вегетарианской пиццы и кексов – требовало денег. Пери, бюджет которой был весьма ограничен, поняла, что подобными развлечениями ей лучше пренебречь. Вместо этого она решила заняться собственными делами – нужно было получить студенческую карту, купить учебники – по возможности, из вторых рук, – открыть студенческий счет в банке. Стараясь жить как можно экономнее, она ни одной покупки не делала с налету, всякий раз сравнивая цены в маленьких магазинчиках и супермаркетах.

Пери относилась к числу тех немногих студентов, которые вздохнули с облегчением, когда развеселая «Неделя первокурсника» наконец-то завершилась. И сразу же начались учебные будни. Она с головой окунулась в занятия – лекции, консультации, доклады и рефераты. Иногда непривычное окружение представлялось ей бушующим морем, в котором ей приходилось барахтаться, а учеба – прочным канатом, в который она вцепилась обеими руками.