Три дочери Евы

Мона повернулась на бок, чтобы лучше ее видеть. В лунном свете, льющемся из окна, она напоминала статую.

– Пчелы не сознают, что делают, – сказала она. – Сознание даровано только людям. Таков порядок вещей, установленный Аллахом. Поэтому мы, люди, несем ответственность за свои поступки.

– Но ведь пчелы не хотят умирать, – возразила Пери. – Как и все живые существа, они наделены инстинктом самосохранения. И все же они жалят и умирают. Это несправедливо. Я хочу сказать, они ведь должны знать, что расплатятся за укус жизнью. Знаешь, о чем я часто думаю? Это на первый взгляд кажется, что в природе все устроено разумно и гармонично. А на самом деле природа очень жестока.

– Запомни, не ты правишь этим миром, – вздохнула Мона. – Им правит Аллах. Он отвечает за все, не ты. Доверься Ему.

Но как могла она доверять мироустройству, в котором пчелы обречены платить за любовь смертью? Если таков божественный порядок вещей, почему люди называют его справедливым и священным? Пери почувствовала, как ее бьет дрожь, и натянула одеяло до подбородка.

Этой ночью она спала беспокойно, вскрикивала и бормотала по-турецки слова, напоминавшие гудение бесчисленных пчел.

Кузины, разбуженные шумом, принялись шептаться и хихикать в своей комнате. Мона села на кровати и начала молиться, прося Аллаха прогнать демонов, досаждавших ее подруге. На следующее утро девушки вернулись в Оксфорд. Впоследствии Мона и Пери с удовольствием вспоминали о той поездке, хотя каждая ощущала, что каникулы не были такими беззаботными, как это могло показаться со стороны.

Чистая страница

Стамбул, лето 2001 года

Когда закончился ее первый год в Оксфорде, Пери уехала на каникулы домой. Мать при любом удобном случае как бы между прочим упоминала о том или ином молодом человеке, каждый раз используя один и тот же набор характеристик. Для Сельмы пребывание Пери в университете не было ни прологом к ее будущей карьере, ни прекрасной возможностью открыть ресурсы ее ума, а всего лишь короткой остановкой перед замужеством. За последний месяц Сельма совершила паломничество к семи гробницам и у каждой зажигала свечи и завязывала шелковые лоскутки, моля ниспослать дочери хорошего мужа.

– Пока тебя не было, у нас появились новые соседи. Очень достойная семья, – сообщила Сельма, очищая от стручков бобы, которые собиралась приготовить на обед. – У них, кстати, есть сын. На редкость приятный молодой человек, умный, симпатичный…

– Ты хочешь сказать, он вполне подходит мне в мужья, – перебила Пери.

Накручивая волосы на палец, она вдруг заметила, что одна из прядей намного короче остальных. При мысли о том, что мать отрезала у нее локон и унесла на какой-нибудь жертвенный алтарь, где его сожгут вместе с другими приношениями, ее затошнило.

– Оставь девочку в покое, женщина, – подал голос Менсур. – Не сбивай ее с толку. Учение – вот что сейчас для нее важнее всего. Она должна получить диплом, а не мужа.

– А вот у этого молодого человека уже есть диплом, – не унималась Сельма. – Он окончил университет. Они могут обручиться сейчас, а поженятся потом. Разве помолвка помешает ее учебе?

– О какой помолвке ты говоришь? – спросила Пери. – И вообще, я еще слишком молода.

– Ты вся в отца! – буркнула Сельма и, обиженно отвернувшись от мужа и дочери, вновь занялась бобами.

Тема была на время отложена, но отнюдь не закрыта.

* * *

В начале сентября, свежим нежарким днем, Пери отправилась по магазинам. До возвращения в Оксфорд нужно было еще купить плащ, новую пару кроссовок и рюкзак. Выйдя из автобуса неподалеку от площади Таксим, она увидела толпу, стоявшую на тротуаре. Через раскрытые настежь окна чайной, очень любимой стамбульскими студентами, все смотрели включенный внутри телевизор. Оранжевые солнечные блики играли на встревоженных и растерянных лицах.

Широкоплечий мужчина, прижав руку ко лбу, сдвинул брови, девушка с собранными в хвост волосами, казалось, оцепенела от испуга. Пери пробилась сквозь толпу, чтобы тоже взглянуть на экран.

Охваченный пламенем небоскреб на фоне яркого, до боли в глазах, неба. Кадры повторялись вновь и вновь и каждый раз казались все менее реальными. От горящего здания поднимались клубы черного дыма. В воздухе бесцельно кружились листы бумаги. Какой-то темный предмет, словно пущенный из пращи, полетел вниз, за ним последовал другой. Пери похолодела, осознав, что это люди, устремившиеся навстречу своей смерти.

– Американцы… – пробормотал мужчина, стоявший рядом с ней. – Вот что бывает с теми, кто вмешивается в чужие дела.

– Думали, что правят миром? – заявила какая-то женщина и покачала головой так, что ее серьги с подвесками зазвенели. – Пусть теперь знают, что они такие же смертные, как все мы.