Три доллара и шесть нулей

Струге провел рукой по лицу, вынул из кармана пачку сигарет и направился к окну рассматривать улицу. Вскоре ему это надоело, и когда он повернулся в сторону продолжающегося литературного коллоквиума, в его глазах искрились огоньки.

– Вадим, ты помнишь наш разговор с Валентином в ресторане? Из-за чего он почти месяц провалялся в госпитале? – Он держал паузу до того момента, пока не убедился, что старый друг его понял. – И, кажется, я знаю, что за маленького мальчика он с собой увел. Теперь понимаешь, что это за тетрадь?

Не понимал этого только переводчик по фамилии Гранцев, который приехал поразить своими знаниями группу товарищей из прокуратуры. Приехал, удивил, осенил, а теперь сам стоял в недоумении, переводя взгляд больших серых глаз, увеличенных линзами очков, с одного на другого.

– Господин Бауэр приехал поменять содержимое этой тетрадки на маленького мальчика, которого кровожадный чужак когда-то увел из дома, где проживала бабушка Снежана. Та самая Снежана, в которую был безумно влюблен рядовой Волокитин... Или я ошибаюсь, Вадим?

Вернувшись к столу, Струге размял в пепельнице окурок.

– Вы гений, Гранцев. Вы знаете об этом?

Гранцев не знал. В последний момент ему даже показалось, что этот крепкий мужик издевается над ним, умело пряча сарказм за совершенно непонятными переводчику словами.

До встречи с Хорошевым оставалось полчаса.

– Нам пора собираться, дружище. – Это относилось к прокурору. – Выйди из комы, Вадим Андреевич. Наш ждут, если не великие, то важные – точно, дела. А вам, Гранцев, большое прокурорское спасибо. Если что-нибудь важное еще раз придет в голову – не стесняйтесь, звоните.

Струге хотел было дать ему визитку, но вовремя одумался. На его дорогих пластиковых карточках была изображена Фемида и золотыми буквами оттиснено: «Центральный районный суд общей юрисдикции г. Тернова. СТРУГЕ Антон Павлович. СУДЬЯ».

Разбрасываться в подобных ситуациях такой информацией было бы по меньшей мере глупо, поэтому Антон склонился над столом и написал номер своего мобильного на листке бумаги.

Полиглот уходил оскорбленный и расстроенный. Было совершенно ясно, что его знания и талант в этом заведении никому не нужны. Он зря старался и зря потратил на такси пятьдесят рублей. Каким изощренным, спокойным издевательством встретили в этом кабинете его догадки и литературные познания!

Начальник уголовного розыска ГУВД, вздохнув, поднял трубку.

– Эйхель, ты чем занимаешься?

– Бумаги перед отпуском разбираю. Да еще «гаишники» на выезде из города «Марк-2» тормознули. Если им верить, то «японец» в розыске за Приморьем. Сейчас поеду.

– Не нужно никуда ехать. – Начальник покусал ус, пытаясь самому себе растолковать, как объяснить оперу, что работа, на которую он сейчас его направит, важнее, нежели задержание автомашины, находящейся в розыске. – Ты это... спустись в «дежурку». Там от фонтана группу любителей грязных танцев омоновцы привезли... Надо помочь разобраться.

– Чего??

– Пидорков, говорю, привезли! «Чего», «чего»... Помоги протоколы по «мелкому» составить и выпни их в любвеобильные задницы!

– Опять?! – заорал пораженный ужасом Генка. – Мне смотреть на них тошно!! У меня дело стоит, Александр Егорович!! А я пойду «голубых» разводить?!

– Хватит базлать! – оборвал начальник. – Капустин в субботу разбирался? Разбирался. Ермолаев в воскресенье разбирался? Разбирался! В понедельник – Пономарев, во вторник – Рагилис! Чем в среду Эйхель лучше, нежели Пономарев в понедельник?! Начальник приказ подписал – всеми групповыми сборищами в городе отныне занимается ГУВД! Вам что, по отдельности это каждый день недели рассказывать?! Шагом марш в дежурную часть!..

Бросив трубку, он облегченно прикурил и откинулся на спинку кресла. Завтра точно такой же разговор состоится с Савицким, послезавтра с Крыловым, в воскресенье с Воробьевым, а в понедельник опять с Пономаревым...

Эйхель вошел в дежурную часть с таким видом, словно выбирал кандидата на плаху. За решеткой, вдоль стены, сидели около десятка сомнительных личностей и с привычной неприязнью рассматривали Гену.

– Думаете, свободу людей тридцатью рублями штрафа сломать можно? – нараспев проговорил один из них, по наивности думая, что это тема для разговора. – Нас на колени все равно не поставить.

– Для представителя сексуального меньшинства это более чем нелепое заявление. – Генка хотел быть беспристрастным, но все пошло кувырком с первой минуты знакомства.

По ту сторону решетки послышался возмущенный ропот и выкрики шепотом: «Что мы, не люди, что ли?!», «За что нас сюда привезли и какую статью закона мы нарушили?!».

Эйхель и сам этого не знал. Однако почти каждый день от фонтана привозили мужчин, и с той же стабильностью всем им выписывались протоколы за совершенные акты «мелкого хулиганства».

– Сорите, блин, на улицах, материтесь... – неуверенно выдавил Генка и показал пальцем на одного из узников. – Идите сюда.

От скамейки отделился прилично одетый толстячок со светлеющей на темени лысиной и подошел к Эйхелю.