Три доллара и шесть нулей

– В тот день, когда Гранцев находит Николая Ивановича, а Николай Иванович «находит» Гранцева, наш переводчик уже начинает подыскивать возможные варианты отъема картины. Для этого ему приходится тянуть время, переназначать с Полетаевым встречи, и наконец решение найдено. Гранцев отыскивает уголовника Орехова, чей брат является управляющим банком «Империя». Предлагает убить Полетаева, но тот в свою очередь заявляет, что дело можно сделать без крови, причем так, что потерпевший даже не сделает заявления в милицию. Все складывается ровно и ловко, даже международный турнир по футболу в эти дни проходит в городе, что лишает Полетаева подозрений на тот счет, как в Тернове мог появиться швед. Разве мог подумать Николай Иванович Полетаев, всю жизнь знавший и друживший с Ореховым Виктором Игнатьевичем, что тот поступит в отношении него нечестно?

В час «Х» перед Полетаевым появляется Орехов-младший, и получается так, что не Полетаев ведет его в банк, а Орехов, создав для этого все условия, ведет его в финансовое учреждение брата.

Шедевром этого кидняка века является перевод трех долларов США на личный рабочий счет Николая Ивановича в качестве отступного за картину. Лично я никогда бы не обратил внимания на то, что после цифры «3» в числе с шестью нулями стоит точка! Да и что с того, если бы обратил?!

И представьте себе, молодой человек, Гранцеву все сошло бы с рук. Он рассуждал в тот момент так же, как вы о том случае с проституткой и половым. Нет доказательств – нет вины. Плевать даже на то, что Орехова-младшего потом убили, а банк Орехова-старшего перевернули вверх дном. Ничего ведь не нашли, верно? Ни картины, ни доказательств того, что в банке была произведена сделка! Чистота – залог здоровья. И свободы.

Но ровно одну неделю назад тот Гранцев ошибся точно так же, как ошиблись уже набившие мне оскомину проститутка и половой. Гранцева пригласили в прокуратуру перевести тексты Бауэра, и он, прочитав их, понял, каким образом зачинатель всей этой истории собирался травить Хорошева. Воспоминаниями о его миротворческой деятельности в Югославии! И за гарантии молчания попросить у подполковника картину. Понимая, что правильный перевод отведет от него подозрение, Гранцев переводит тексты правильно, но... совершает ошибку. Услышав, что в расследовании дела участвует оперативник по имени Эйхель, он решает запутать следствие еще сильнее. И в результате на честнейшего милиционера падает тень подозрения. К счастью, этот славный парень умер, даже не догадавшись об этом. К счастью, черт...

Видите ли, слово Eichel пишется почти точно так же, как слово Eichelhдher. Но обозначает не «желудь», как сознательно перевел Гранцев, а «сойка». Гранцев никогда в жизни не сделал бы этого, если бы знал, что Сойка – это школьное прозвище Хорошева, тянущееся за ним всю жизнь...

Не знать, что такое Eichelhдher, слово, которое изучается на немецком языке с первого класса, переводчик просто не мог. Все это мы выяснили позже.

Автобус давно проехал город, и сейчас за окнами мелькали, точно изгородь, одинаковые по размеру деревья лесополосы. В салон через открытые крышевые люки врывался лишенный городского перегара свежий воздух. До ближайшей остановки – Ярково – оставались считаные минуты.

Еще издали молодой белокурый пассажир увидел проблесковые маячки милицейских машин. Две белых «шестерки» с синими полосами на бортах стояли рядом, перед бетонной остановкой, а рядом с машинами стояли люди.

– Что мне может сейчас помочь? – спросил молодой человек, вглядываясь в приближающиеся, блистающие опасностью огоньки.

– Подробный пересказ только что услышанной истории. С уточнением того, о чем я, по незнанию, не упомянул. Разумеется, этот пересказ должен вестись от первого лица.

Двери зашипели, словно разбуженный питон, отъехали в сторону, и молодой человек увидел, как по ступеням поднялся в салон и встал, всматриваясь в его лицо, хорошо знакомый ему прокурор по фамилии Пащенко...

Эпилог

– Давай, давай, подсекай!! – завопил Пащенко.

На его левом ухе сидела сбитая на бок рыболовная панама. Широко расставив кривые сильные ноги, которые торчали из широких шортов, он как завороженный стоял в лодке и смотрел на то место, где совсем недавно стоял поплавок удочки Антона.

– Медлишь, Струге, медлишь!.. Подсекай!!

Струге дернул лесу, и она легко взмыла в воздух.

– Ты рыбу ловишь, словно немого за хер тянешь!!! – обозленно заорал Вадим. – Я же сказал – подсекай! Язь – не судак! Он наживу до самой задницы не глотает!..

– Да ладно тебе... – миролюбиво отозвался судья. На его лице розовела виноватая улыбка. – На уху нам хватит. Темнеет уже... Поплыли к берегу?

– К берегу... – ворчал Пащенко, берясь за весла. – Два дня последних из отпуска вырвали, я «Волгу» на оба выходных взял... Что за рыбалка? Второй день – пять язей, и обратно... Так и аквариумом в Тернове обойтись можно... Нам завтра утром уже отчаливать нужно! К Сашке приедешь, что скажешь? Извини, дорогая, клева не было все два дня?