Три двустишия

Марьям ненавидела себя в эту минуту так, как никого в жизни. Дрянь! Мало того, что от зависти ненавидишь весь мир, еще докатилась до того, что готова избить, растерзать и даже убить, пусть в своих мыслях, женщину, нашедшую себя в личной жизни. Из-за этих мерзких соплей, может быть, и погиб человек. Кто виноват в том, что по-человечески трахнуться не можешь, хоть и думаешь об этом день и ночь! Твои ровесники, мальчики, еще вчера сидевшие за партой, тот же Сергей, проходили все круги ада в Афганистане, пока ты спала на мягкой постели и бесилась с жиру, выбирая, какие французские духи тебе больше подходят. Почему тебя никто не любит, да потому что ты никого не любишь, занятая только своими ничтожными мыслишками, похожими на мыльные пузыри. Она просидела всю ночь на полу, уткнув голову в колени. Утром в зеркале она увидела уже другого человека.

Глава 6

Звонок прозвенел утром, когда Марьям, поднявшись к себе после завтрака, сидела в странном оцепенении у телефона. Сергей сухо и немногословно предупредил ее, чтобы она не выходила из номера, он будет в течение часа. Марьям знала, что это будет «последний и решительный бой», и была готова к нему. Но получилось иначе.

В дверь постучали, она не спеша ее открыла. Сергей, поздоровавшись, подошел к столику и положил на него лист бумаги, потом прошел к окну и не оборачиваясь, сказал:

– Ознакомьтесь с этим документом. Это показания Николая Волкова, жениха погибшей девушки.

Она начала читать. Руки ее задрожали, когда она дошла до места – «в тот день я, после утренней тренировки, побежал в «Измайлово» к корпусу Д. Внутрь, конечно же, не пустили и я стоял снаружи в надежде, что смогу увидеть Свету, когда она будет спускаться к завтраку. Вместо нее я увидел ее соседку по номеру. Я видел их пару раз вместе, знал, что ее зовут Марьям…»

Перед глазами Марьям вдруг отчетливо встало то утро и весь разговор с женихом Светы.

«…Мне Света сказала, что она с Кавказа и поэтому не разрешает ни приходить в гости, ни даже звонить. Я догнал Марьям, мне хотелось поговорить с ней, убедить, что как мне тяжело не видеться с любимой девушкой.

– Здравствуйте, Марьям. Это я, Николай, жених Светы.

– Я в курсе. – Она так странно посмотрела на меня, но я сначала не понял почему у нее был такой взгляд.

– Я хотел попросить у вас разрешения звонить и приходить в гости к Свете. Света сказала, что вы запрещаете.

Она расхохоталась мне в лицо и сказала:

– До сих пор Свете на мое запрещение было наплевать. Я даже не представляю, как можно было поверить в подобную чушь. Неужели любовь может быть на-столь-ко слепа.

Тон и выражение ее лица говорили яснее слов. Меня обманывают, а я веду себя как лопух. Я еще никого так не ненавидел, если бы не толкотня вокруг, я бы задушил ее. Она повернулась и хотела уйти, но я преградил ей путь.

– Если у вас есть что сказать, Марьям, говорите прямо.

– А я и говорю прямо, уж прямее некуда.

Ее глаза были полны злости. Она была как гюрза, черная и ядовитая.

– Путь свободен, номер 1721, 17 этаж, иди к своей невесте, никто чужой вам не мешает.

– Проведи меня мимо швейцара.

– Сам пройдешь. Вон толпа спускается с лестницы и собирается выйти. Смешайся с ними и незаметно пройди.

Она ответила очень грубо, но я должен быть увидеть Свету во что бы то ни стало. Я сказал самым просящим тоном, на который был только способен:

– Марьям, я умоляю тебя, проведи меня мимо швейцара, я пробовал и с толпой, и без толпы, другим удается без проблем, а меня сразу засекают, даже пригрозили в отделение отправить, если снова попытаюсь. Меня тут уже все давно знают. Мне необходимо поговорить со Светой. В конце концов, мне тоже надоело в дураках ходить.

Она как-то очень странно улыбнулась, и, не говоря ни слова, взяла меня под руку и мы подошли к проходу, она показала визитку и на вопрос швейцара сказала, что я ее друг и мы минут пять поговорим в фойе. Подвела меня к лифту и, не проронив словечка, ушла. Я поднялся на 17 этаж, подошел к номеру 1721 и встал перед ним. Я стоял просто так и уже подумывал о том, чтобы уйти, даже не постучав. Вдруг дверь открылась и из нее буквально вылетел парень, надевая на ходу куртку и побежал к лифту. Я подумал, что хорошо, что не постучал, потому что точно ошибся номером и хотел уже уйти, как вдруг из-за двери послышался Светин голос: «Саша, Саша, ну куда ты?». Дверь распахнулась, выбежала полуодетая Света и, не замечая меня, сказала: «Кобель проклятый…» Тут она увидела меня и так зло бросила: «А, это ты? Чего приперся?». Я толкнул ее обратно в номер, зашел сам. Она ни чуточки не стушевалась, спокойно так взяла сигарету, закурила. И сказала:

– Во-первых, я тебе не жена, и могу делать что захочу…

– Ты обещала выйти за меня замуж, я к тебе как к святой относился, дунуть боялся, а ты оказывается меня за дурака держишь, – перебил я ее.

– Дурак и есть, «дунуть боялся».