Три эффекта бабочки

– Слава богу нет! – счастливо вскричала Света. – Ты же представляешь, чтобы творилось в доме, если бы он не свинтил куда-то часов в шесть!

Оля облегченно выдохнула, улыбнулась и спросила:

– Светочка, а что у нас было на ужин? Что-то я проголодалась.

Яковлевна притворно-подозрительно посмотрела на Олю и весело принялась перечислять, загибая пальцы:

– Салат овощной, мясо, запеченное в фольге, рис, бульон…

– Стоп, я поняла. Я буду мясо и салат. И кстати, Валера сказал, когда вернется?

– Он, как и ты сегодня, не доложил: куда, зачем, с кем и на сколько, – сразу посерьезнела Света и заторопилась к холодильнику.

Пока Света разогревала ужин, Скворцова поднялась на второй этаж и заглянула в комнату детей. Они спокойно спали. Оля подошла к кровати Юли и коснулась губами ее щеки, потом заботливо накрыла Дениса и легонько потрепала за вихор. Боже, как же она любит их! Она не представляет своей жизни без детей. И мысль, что Скворцов может отнять у нее дочь, ввела Олю в ступор. Она стояла в детской, ласково смотрела на детей и понимала, что никакая сила в мире, не сможет лишить ее чад. Да и она этого не допустит. Никогда!

Когда Скворцова спустилась в кухню, она уселась за стол и скомандовала:

– Подавай!

Света быстренько расставила перед хозяйкой тарелки с едой и осторожно спросила:

– Хочешь, Оленька, я посижу с тобой?

– Угу, – кивнула Оля, прожевывая мягкий и сочный кусочек телятины. Проглотив его, добавила: – Сдается мне, Яковлевна, ты мне что-то хочешь сказать. По твоему озабоченному лицу вижу, что тебе до чертиков хочется чем-то поделиться.

Матвеева суетливо потеребила край ночной рубашки и нехотя выдавила:

– Ты не ругайся на меня, но я видела, нечаянно конечно, кто заехал за хозяином сегодня.

– И кто же? – равнодушно бросила Оля.

– Женщина! – Тут же выпалила Света. – Красивая такая брюнетка, – боясь, что сболтнула лишнего, Яковлевна набрала воздуха и протараторила: – Но, конечно, не такая красивая как ты. Она хуже… И фигурой полновата.

– Да ладно, это уже не важно, – отмахнулась Скворцова, спокойно продолжая есть.

– Так тебя это не расстроило?

Оля только отрицательно покачала головой.

– Ну и хорошо, что ты не расстроилась, – облегченно выдохнула Матвеева. – А еще он назвал ее Элла.

– Как, как? – поперхнувшись, Оля закашлялась.

– Эллочка.

Скворцова отложила вилку и заинтересованно уставилась на Свету. А потом со странной улыбкой переспросила:

– Не Настя? А именно Элла?

Света кивнула.

– Та-а-а-к, – протянула Оля и откинулась на спинку стула. – Значит, Элка вернулась.

– А кто эта Элла? – полюбопытствовала Матвеева.

– О, это давняя история. Элка Богданова – это первая любовь Валерия Ивановича. Страстная и неразделенная. И, думаю, единственная.

Скворцова какое-то время молчала, вспоминая те времена, когда она встретила на своем пути Скворцова.

– И знаешь, Яковлевна, это даже хорошо, что Элка объявилась именно сейчас, – оживилась Оля.

– Как так? Не понимаю, – растерянно развела руками домработница.

– Не важно, понимаешь ты или нет, дорогая. Главное, что он на какое-то время оставит меня в покое. И это здорово!

Яковлевна удивленно смотрела на хозяйку и ничего не понимала. Как можно радоваться тому, что у мужа появилась очередная любовница? Да, вся обслуга хорошо знала, что хозяин время от времени ходит налево. Вот взять, к примеру, последнюю… студенточку Настю. Юрка рассказывал, что он довольно часто забирал Валерия Ивановича и девчонку из ресторана, потому что хозяин был пьян и не мог вести автомобиль сам. Иногда он один отвозил эту Настю в общагу пединститута. Иногда хозяин привозил девчонку на квартиру своей матери, опять же после ресторана или какого-нибудь бара. И вот теперь хозяйка почему-то рада появлению в жизни Валерия Ивановича какой-то новой женщины с таким красивым и необычным именем. Но в тоже время, Матвеева подумала о том, что жесткий и даже жестокий Скворцов перестанет издеваться над бедной Ольгой. И даже один раз Карпенко, охранник и сторож по совместительству, вступился за хозяйку, когда при всех Валерий Иванович из-за какого-то пустяка замахнулся на нее. Коля молча перехватил руку хозяина и крепко сжимал ее до тех пор, пока тот не успокоился. Хозяин тогда зло прошипел: «Ты уволен, Карпенко!» Но наутро Скворцов вел себя как обычно и свою угрозу не выполнил, однако потом остерегался в присутствии Николаши и Юрки обижать жену. Но ее, Свету, не стеснялся нисколько и позволял себе некрасивые выходки, о которых даже вспоминать не хочется. Когда столько лет живешь под одной крышей с людьми, то волей-неволей видишь все, что в нем творится. Матвеевой было очень жаль хозяйку, но лезть к ней в душу было как-то неудобно и боязно.

Но сегодня Матвеева неожиданно решилась сократить дистанцию между собой и хозяйкой. Она робко взглянула на Олю и почти шепотом заговорила:

– Я вот даже боюсь спросить, Оля…

– Спрашивай, – доброжелательно улыбнулась Скворцова.

– А почему у тебя самой-то глаза блестят? Небось встречалась с кем-то?

Оля рассмеялась в полный голос:

– Да не шепчи ты, Светочка! От тебя ничего не скроешь!

Оля сложила руки на столе и серьезно сказала: