Три эффекта бабочки

– Давай не будем его ждать, – прохныкала Юля, демонстративно поставив перед матерью сумку. – Он не придет.

– Да, Юлька, не будем, – встрепенулась Оля и устало провела рукой по растрепанным ветром волосам. – Давай, Дениска, помогай нам с Юлькой. Мяч свой не забудь!

Скворцова тяжело поднялась и начала торопливо забрасывать вещи в сумку. Когда все было упаковано, Оля в последний раз осмотрелась. Но Михайлова по-прежнему нигде не было видно.

– Так, детвора, быстро идем к остановке. Надеюсь, что под дождь не попадем. Хотя гремит уже совсем близко.

Минут через пятнадцать они уже стояли на обочине шоссе. Оля проголосовала первой же проезжающей легковушке. За рулем старенького потрепанного «Мерседеса» сидел молодой парнишка. Он открыл дверцу и жизнерадостно спросил:

– Что, пикник не состоялся? Запрыгивайте скорей! Мигом довезу куда скажете!

– Спасибо вам! – искренне поблагодарила Оля и назвала адрес.

Михайлов не вернулся домой ни вечером, ни в последующие дни. Оля расценила бегство Михайлова, как самый настоящий плевок в ее измученную душу. Дней через десять Скворцова собрала все вещи любовника и вынесла их на балкон. Первым желанием было выставить все возле помойки. Но она удержалась от этого шага, мысленно приказав себе больше не думать о Михайлове и его предательстве. А еще спустя неделю Михайлов позвонил ей на работу и попросил, что бы она собрала вещи и его инструмент, и добавил, что вечером заедет и все заберет.

– Не волнуйся, – спокойным и ровным голосом отозвалась Скворцова. – Все уже собрано. Давно.

Отныне она будет жить только по своим правилам и ни под кого стелиться больше не будет. Метать бисер перед свиньями – дело бесполезное и безнадёжное. А еще неблагодарное. Но надо смириться и жить дальше.

12.

На следующий день после этого короткого разговора, примерно около семи вечера, Михайлов пришел за вещами. Оля сразу отметила про себя, что Андрей выглядит неплохо. Новые джинсы, новая майка и новая прическа. Глаза бывшего любовника были строги, но Оля сразу почувствовала, что он сильно нервничает.

– Проходи. Твои вещи стоят на балконе.

– Спасибо, что не выбросила их на помойку, – криво усмехнулся Андрей.

– Да не за что, – отвела глаза Оля и пошлепала в кухню.

Спустя несколько минут Михайлов присоединился к ней.

– Я вынес вещи в коридор.

Оля промолчала. Разговаривать с Михайловым не хотелось.

– Я хочу извиниться перед тобой и детьми. Кстати, где они.

– У Скворцова.

– Ясно, – кивнул Михайлов и после короткой паузы, хрипло сказал: – Ты простишь меня, Оля?

– За что? – поспешно поинтересовалась она.

– Да за все. Я же предупреждал тебя, что я очень плохой человек.

– Я помню, – нахмурилась Скворцова.

– Да, я плохой человек, Оля, – повторил Михайлов и вызывающе глядя прямо в глаза женщины, мрачно продолжил: – Но таких как я много. Мы нужны, чтобы показать другим, насколько они хороши. Ведь все люди сравнивают себя с другими. Вот мы и нужны, чтобы сравнение было в их пользу.

– Ты как будто хвастаешь этим, – ухмыльнулась Оля и сложила руки на груди.

– Нет, милая, я просто констатирую факт. Вот ты притащила меня в свой стерильный дом. Грязного, вонючего и потерявшего всякую надежду бомжа. А скажи мне честно, что ты думала в эти минуты? Что чувствовала?

Скворцова недоуменно пожала плечами. Она не знала, что ответить на странные вопросы бывшего сожителя.

– Молчишь? – спросил Михайлов и после короткого раздумья сказал: – А я знаю. Думаю, что изначально ты действовала, повинуясь внезапному порыву, но потом ты начала упиваться своей добротой и отзывчивостью. Даже, не побоюсь этого слова, человечностью.

Михайлов глубоко затянулся и выпустил дым через нос.