Три года в Соединённых Штатах Америки

– Это товарищи, карузит, новый конструкционный материал, из которого мы будем изготавливать оснастку и пресс-формы, но пресс-формы для самых ответственных деталей, мы будем изготавливать из поликарбона и лонсдейлита. Доставайте из пропарочной ванны вторую часть пресс-формы и приступайте к подгонке. Их обе нужно отшлифовать и отполировать так, чтобы они сверкали, как у кота яйца.

Всю оснастку мы изготовили в цеху за две недели и в первых числах приступили к отливке заготовок из аморфного углерода и их пропарке. Они были очень красивыми на вид, тёплого, золотисто-рыжего, яркого и нарядного цвета, лёгкие, легче алюминия, и куда более прочными, но это были пока что только заготовки. Как только все заготовки, а их было изготовлено пять комплектов, были изготовлены, весь наш трудовой коллектив набросился на них и принялся подгонять с ювелирной точностью. В таком виде поликарбон можно было «лечить», нанося на отдельные участки слой свежего аморфного углерода и пропаривая струёй пара из парогенератора. Три комплекта пошли на склейку и затем на прокаливание, а из двух были изготовлены идеальные мастер-формы и уже по ним мастера-макетчики и прессформисты принялись изготавливать новые комплекты оснастки, а первые, черновые, были вмурованы в фундамент строящегося автозавода. Не пропадать же добру. Карузит намертво прилипал к свежему, непропечённому поликарбону, но после того, как его вынимали из муфельных печей и подвергали финишной полировке, к поликарбону уже не всякая краска прилипала.

Между прочим дизайнеры вообще считали, что красить такой прекрасный, сверкающий на солнце материал – себя не уважать. Все три машины были собраны всего за две недели. На две поставили вечную, асфальтеновую резину, а на один, который был покрашен снаружи нитрокраской в ядовито-зелёный, до безобразия нахальный цвет, самую обычную, чтобы я, как главный и самый бесбашенный тест-пилот, провёл на нём сумасшедший краш-тест на убивания автомобиля. В нём на мою долю выпала самая ответственная работа, изготовление форсированной, пятилитровой V-образной восьмёрки. Движок вышел неплохой, но главное было ещё впереди, для всех серийных «Метеоров-Альфа» мы строили восьмицилиндровый оппозитный двигатель, причём такой, что он был бы форменным чудом техники и году эдак в двухтысячном, а если в машину установить продвинутые мозги, то и в две тысячи пятнадцатом. Зато спортивный суперкар у нас получился просто загляденье.

Он был довольно широким, два метра сто восемьдесят миллиметров в ширину и четыре метра семьсот двадцать в длину при высоте в один метр четыреста двадцать миллиметров. Его дверцы открывались по типу ножниц, что очень удобно в условиях старых западноевропейских городов с их узкими улочками. Автомобиль имел прочнейший наружный, тонкостенный корпус, внутри которого находилась герметичная капсула безопасности со свободным ходом взад и вперёд по сто пятьдесят миллиметров, боковым, вправо-влево, по шестьдесят и столько же по вертикали, из-за чего здорово гасились пружинными элементами колебания на тряской дороге. Однако, даже не мощные передний и задний спикет-бамперы с ходом в двести пятьдесят миллиметров каждый служили залогом безопасности, а эластичные, каучуковые подушки безопасности, быстро надуваемые сжатым азотом. Именно они плотно фиксировали тела водителя и трёх пассажиров, пристёгнутых широкими и мягкими, но очень прочными ремнями безопасности специальной гоночной конструкции.

Всех поражало, что у «Метеора-Альфа» было четыре двери, наружная, тонкая, и внутренняя, более толстая, с подлокотниками и отсеками с крышками. Первая дверь просто откидывалась вверх с помощью кулисы, а вторая, внутренняя, сначала выдвигалась вбок, а уже затем откидывалась вверх. Передние сиденья были оснащены электрическими приводами, управлялись компьютером и были поворотными. Когда водитель и его пассажир спереди покидали машину, они моментально сдвигались вперёд до упора, освобождая проход пассажирам сидящим сзади. Ну, а как только водитель открывал дверцу и нажимал на кнопку, сиденье сдвигалось назад и поворачивалось к нему, показывая, что оно готово принять хозяйскую задницу. Водитель садился на сиденье, оно его взвешивало и, узнав хозяина, плавно и бережно занимало стартовую позицию и если кто-то его перенастроил, то само вспоминало хозяйские настройки. Все четыре сиденья были с подогревом и их обтянули натуральной кожей. Салон был отделан по высшему классу – натуральная кожа, карельская берёза, моржовая кость и позолота, причём жирная, не скоро сотрётся или облезет.