Три года в Соединённых Штатах Америки

– Это хорошо, Вовка, что ты себе за нас троих ногу себе прострелил, а не голову. Ладно, парни, не заморачивайтесь на этом, вы же сами понимаете, что это была элементарная зачистка, а тех килюг, которые оказались в подземелье, нам нельзя было оставлять в живых. Оставшись без поводка, они могли наломать таких дров, что мы бы потом сами за головы схватились. Из них же эти гады сделали форменных зверей похуже волков. Игорь кивнул и прибавил:

– Да, так оно и есть, Борис. У этих бойцов не было никаких тормозов и потому речь могла идти только о их ликвидации.

Мы поговорили ещё с полчаса и разошлись. Ребята сели в машины и поехали домой, а я вошел в красивый особняк, построенный в начале века, и поднялся в нашу новую квартиру. В пятницу я продолжил заниматься мотоциклом, в субботу приехала Ирочка с Витюшей и нашими друзьями, а в воскресенье была гонка. Проехать сто двадцать километров под ликующий рёв трибун, для меня стало вполне привычным делом. На стартовой решетке в четыре ряда встало тридцать шесть машин и мы приготовились к старту. Облачённый в гоночный костюм с обтекателями, я изначально сидел на супербайке, стоящем на четырёх стояночных опорах, так, словно уже мчался по трассе. Двигатель мотоцикла работал на полных оборотах, генератор подавал ток на оба электродвигателя и потому колёса болида вращались с бешенной скоростью. За пару секунд до взмаха судьи флагом я ускорился и как только его рука пошла вниз, стартовал. Колёса с басовитым звуком, на самом деле это был визг, коснулись асфальтана и супербайк стремительно бросило вперёд. Длина стартовой прямой на новом автодроме имени Шарля да Голля была четыреста двадцать метров и я преодолел это расстояние менее, чем за четыре секунды, развив скорость в триста восемьдесят километров в час и затем сбросив её перед первым, левым поворотом до ста шестидесяти, чтобы гладко пройти его.

Так быстро я не стартовал ещё ни разу, да, и вообще решил в это воскресенье не давать никому пощады, а потому уже через пятьдесят три секунды нагнал тех гонщиков, которые «плелись» в хвосте пелетона. У меня на хвосте висело всего трое действительно быстрых гонщиков – Батрак, Фил Рид и мой отец. Они совершенно не боялись скорости и если в чём-то и проигрывали мне в этой гонке, то только в скоростных качествах мотоциклов. Ну, об этом я всем говорил уже не раз и не два, заявляя, что могу ездить так быстро, как только этого захочу и что уже довольно скоро все остальные гонщик смогут ездить точно так же. Полностью слившись с супербайком в прямом, а не переносном смысле, образовав вместе с ним единое целое, я мчался по гоночной трассе. Зачастую я лишь немного сбрасывал скорость при входе в широкие повороты и, регулируя аэродинамическими обтекателями на предплечьях воздушный поток, наклонял мотоцикл и касался накладкой на колене асфальтана. Колёса хватали асфальтановое покрытие трассы чуть ли не мёртвой хваткой, а потому бороться мне приходилось только с силами инерции, так как сопротивление воздуха легко преодолевали два электродвигателя.

Если выпадала такая возможность, то есть на линии стартовой прямой передо мной не было толпы гонщиков, то я проносился по ней, поставив супербайк на козла. Скорость при этом, конечно же, снижалась, но зато публика ревела от восторга. Парижанам очень нравились такие проезды, ну, не я один умел так делать. И без меня мастеров хватало. Зато никто не ехал в этот день так быстро, как я и мне удалось почти на круг обогнать своих главных преследователей. Сто двадцать километров, ровно двадцать четыре круга, я преодолел всего за сорок восемь минут. В этом чемпионате так быстро ещё никто не ездил, но уже в чемпионате будущего года такая скорость точно станет нормой, ведь он пройдёт на новых супербайках. Перед финишем была почти двухсотметровая прямая, на которой я снова поставил супербайк на козла и из поликарбоновой спинки сиденья выстрелил два флагштока, один с красным флагом Советского Союза, а второй с французским триколором. Так я и доехал почти до самого финиша, а метров за семьдесят до него опустил мотоцикл на оба колеса, спинка отщелкнулась и я, поставив супербайк на переднее колесо, финишировал в своём фирменном стиле. Публика вопила от восторга. Ей очень нравились мои трюки.

После этого я съехал с трассы и мои механики тотчас стали снимать с меня аэродинамические обтекатели, а с мотоцикла спинку. Когда через четыре круга гонка завершилась, взяв в руки советский и французский флаги, я поехал совершать круг почёта, одетый во вполне обычный гоночный комбинезон и, промчавшись по автодрому, по стартовой прямой проехал, как наездник в цирке, стоя на седле мотоцикла и вскинув вверх руки с флагами. Въехав в паддок к своему стойлу, я первым делом обнял и поцеловал свою королеву, а уже потом стал принимать поздравления от друзей и остальных гонщиков. Фил, хлопая меня по плечам, он пришел третьим, обойдя на этот раз Батрака, воскликнул:

– Боб, сегодня тебя было не догнать.