Три карата в одни руки (сборник фельетонов)

Впрочем, я зря употребил это успокаивающее слово «хорошо». Надо бы вместо него — «трудно». Потому что труд радостный, труд счастливый, труд задорный — это, конечно, замечательно. Но главное свойство в труде все же то, что он — трудный. И особенно трудно — работать хорошо.

Никогда по-настоящему не работавший, Гена презирал работу. И еще больше — работавших. Они вскакивали по будильнику, они часто спешили и редко высыпались. Он никуда не спешил и всегда высыпался. Даже тогда, когда ложился спать не с первыми петухами, а с первыми шашлыками. И не унижение, а гордость он ощущал оттого, что работавшие смотрели на него, бездельника в автомобиле, сверху вниз: из окон переполненных в часы «пик» трамваев и автобусов.

Может быть, это еще хуже, чем разбитые «Волги»?..

Мы — общество работающих. Мы — первые, кто прямо и честно, не обращая внимания на лицемерные всхлипывания со стороны, объявили труд обязанностью каждого. Нет, это не насильственное постылое исполнение предписанного. В списке Госкомтруда десятки тысяч профессий на все мыслимые склонности, таланты, привязанности, вкусы.

Но в этом списке нет такой строки, как отпрыск состоятельного родителя. Нет и быть не должно. Даже если эта должность кому-нибудь по вкусу.

Как пить дать

Нет необходимости изобретать ядовитые оскорбления пьянству — вполне достаточно их цитировать. «Пьянство есть упражнение в безумстве» — это Пифагор, древний грек. «Пьяный человек — не человек, ибо он потерял то, что отличает человека от скотины, — разум», — так высказался два века тому назад тогдашний прогрессивный американец Т. Пэн. «Пить-то пью, да что в том хорошего!» — сокрушался буквально вчера один трамвайный пассажир, современник.

Пьянство столь всесторонне заклеймено и пригвождено, что пишущему о нем трудно претендовать на оригинальность.» Да шут с нею, с оригинальностью! Куда печальнее, что писания эти адресовать вроде бы некому. Скажем, если данный конкретный гражданин еще не закладывает, а лишь изредка прикладывается в интеллигентной обстановке и умеренных дозах, то собственная печень видится ему не в грозно-багровых тонах, а исключительно в розовых красках. Не то чтобы он вовсе не верил в достоверность излагаемых алкогольных ужасов, нет. Просто вероятность белой горячки в применении к своей персоне кажется ему чуть меньшей, чем выигрыш «Волги» по лотерее, и чуть большей, чем хлебнуть утреннего рассолу с пресловутого «летающего блюдца».

Ну, а если данный гражданин уже барахтается на дне граненого стакана, то жечь глаголом его дряблое сердце и вовсе бессмысленно. Он ведь букв не разбирает, у него ведь руки дрожат. Из него не то что читатель, из него даже перспективный пациент не всегда получается.

Ситуация, а? Колотить в набатный колокол накануне раз в год осушаемой рюмки — да ведь это, ей-богу, паникерство. Или даже ханжество, А ханжам, как они ни изгаляются, все равно не верят, над ними в лучшем случае смеются.

Получается недолив.

Но как только мы начинаем вести счет безобидным рамкам, то сразу возникает вопрос: а какой из них, пятой или пятисотой, предъявить счет за исковерканные души, за все те истинные, а не картинно изображенные кошмары, на которые столь неистощимо щедра жизнь пьяниц, питух, пропойц? И не звучит ли сплошь и рядом колокольный гром по поводу сколько-то там тысячной рюмки лишь печальным, но, увы, практически бесполезным поминальным звоном?

Да-с, получается перелив. Тоже некрасиво.

А хочется — капля в каплю.

Тут-то и наваливаются обычно на торговые точки, да только нервы у этих точек закаленные, а умы изощренные. Водка — жидкость летучая, на репутации питейных заведений пятен не оставляет. И что бы ни произносил руководитель точки на разных морально-этических конференциях, в уме он твердо держит, что кашу плана маслом водки не испортишь.

Дело остается за малым: облечь голую бутылку в невинный сарафанчик мероприятия.

И это так просто! Имеется, например, в городе Златоусте кафе «Богатырь». Кормят там прилично, переднички у официанток не замызганы, в гарнире шурупы не попадаются. И поскольку предприятие по всем позициям получается передовое, то гласно и за здоровую инициативу, за эдакую ходьбу навстречу потребителю воспринимается и такое алкогольное вымогательство.

Ежепятнично, ежесубботне и ежевоскресно проводятся в «Богатыре» так называемые вечера отдыха. Вы, вознамерившийся отдохнуть под стакан чаю, ну-ка, посторонитесь! Отойди от дверей, кому говорят! И вы, поклонник пива, и вы, ценитель легкого сухого вина, — все это богатырское великолепие не про вас!

То есть нигде, ни в одном устном или письменном объявлении, когда-либо изданном администрацией «Богатыря», не изложено требование, чтобы каждый клиент в обязательном порядке напился до полной потери вертикальности. Все делается элегантнее: чтобы заказать столик на четверых, необходимо внести аванс 25 рублей. Ну, а дальше — что хотите, то берите. Хотите — булочку, хотите — мармелад.