Три килограмма конфет

Мне оставалось только смотреть в его широкую, напряжённую спину, загородившую собой весь дверной проём, и с первобытным ужасом и болезненным отчаянием думать о том, что это может быть конец.

— Прости, Поль, — так же тихо ответил он, не оборачиваясь, — мне нужно ещё немного времени.

========== Глава 37. Про окончательную капитуляцию. ==========

— Хороший мальчик. И что ты его от нас так долго прятала? — хмыкнула мама, выглянув в коридор и убедившись, что дверь захлопнулась именно за ушедшим Ивановым.

— Потому что дура, — тихо пробубнила я под нос и ушла к себе в комнату, отказавшись даже от столь необходимого после долгого пребывания на улице тёплого душа, которого требовали ноющие мышцы и раскрасневшаяся от холода, зудящая кожа. Потому что я боялась, что мама захочет развить эту тему или задать мне несколько вопросов о случившемся, а у меня совсем не было сил и желания говорить о чём-либо, хоть как-то связанном с событиями этого сумасшедшего вечера.

Меня словно разорвали, перемололи огромными жерновами и растёрли в порошок, а потом попытались сгрести получившуюся пыль в одну кучку и придать былую целостную форму. Нужно ли говорить, что ни черта из этого не вышло?

Единственное, чем милосерден ко мне оказался минувший день, это ощущением невыносимой усталости, благодаря которой я заснула, только коснувшись головой подушки, и впервые с нашей ссоры спокойно проспала всю ночь подряд, не просыпаясь в тревожном бреду каждые полчаса и не мучаясь сумбурными, изматывающими кошмарами. А главное — я не успела спуститься в самое сердце преисподней, куда неизменно вела кривая лесенка самобичевания.

Во вторник я встала с удивительно ясным сознанием и конкретной целью добраться до Максима, чего бы мне это ни стоило. И в гимназию спешила как никогда раньше, расстёгивала куртку прямо на ходу, чтобы не потерять ни одной секунды и тотчас же броситься в другую часть гардероба, где было закреплённое за ним место.

Увы, там меня ждало первое разочарование в виде абсолютно пустой вешалки. Зато, задумчиво слоняясь среди завешанных одеждой рядов, я внезапно врезалась в Чанухина, тоже выглядевшего крайне задумчивым.

— А Максим сегодня не придёт? — спросила я, потирая ушибленную о его плечо переносицу и чертыхаясь про себя. Давно следовало научиться смотреть перед собой, а не оглядываться по сторонам прямо на ходу.

— Не-а, — качнул головой он и только потом развернулся и внимательно посмотрел на меня, словно только в тот самый момент вообще заметил, с кем разговаривает.

— Он в порядке? — на всякий случай уточнила я, хотя ещё вчера, перед сном, коротко изложила суть произошедшего в сообщении Артёму и попросила держать меня в курсе, если что-то вдруг случится. Но и не спросить я не могла, надеясь по крупицам собрать хоть какую-то информацию о Максиме.

Однако Слава выглядел потерянным и, несколько раз быстро моргнув пушистыми ресницами, осторожно, неуверенно, расплывчато произнёс:

— Вроде бы, — и настороженно уставился на меня, явно догадываясь, что этот вопрос был задан не просто так.

Я тоже явно догадывалась, что он ещё не видел своего друга со вчерашнего вечера. И можно было предположить, что Иванов приехал и сразу лёг спать, а утром просто не успел попасться Славе на глаза, или скрывался специально, не желая отвечать на логично возникшие бы вопросы, но… Но что-то подсказывало мне, что причина совсем в другом.

Например, в том, что кто-то просто не ночевал дома.

И этот кто-то сейчас поправлял узел на своём галстуке, пытаясь прикрыть с его помощью недостающую на рубашке пуговицу, вырванную очень яростно, так, что ткань в этом месте чуть топорщилась ошмётками оставшихся ниток. И та часть рубашки, что виднелась из-под тщательно застёгнутого на все пуговицы пиджака (это у Чанухина-то, который надевал его только по праздникам и после минимум трёх подряд просьб завуча) была помята до неприличия. Точь-в-точь так же, как вещи его друга, что мне пришлось отглаживать всего пару дней назад.

Впрочем, всё это пустяки. По сравнению с тем, как ощутимо от него пахло не сигаретным дымом или даже женским парфюмом, а именно тем тёплым и уютным ароматом, что всегда так привлекал меня в комнате Марго.

— Увидимся на обеде, — мне пришлось поспешно ретироваться, чтобы скрыть от него по-детски глупый смешок, так и просящийся наружу начиная с той секунды, как на меня снизошло озарение по поводу вероятного развития вчерашних событий. На фоне ссоры с Максимом, драки с Романовым, обморока и знакомства мамы с моим потенциально-бывшим парнем мне удалось напрочь забыть об увиденном вчера, во время дискотеки.

Оставалось только сжимать кулачки и надеяться, что у Риты и Славы наконец всё станет хорошо. Чуть более определённо, постоянно, понятно, чем все предыдущие месяцы сомнений и метаний, на фоне которых их вчерашнее поведение выглядело просто феноменальным прорывом.