Три килограмма конфет

— Как сильно ты ударилась о чей-то рот, — пришла мне на выручку Натка, при этом бесцеремонно ткнув пальцем прямо в ключицу мгновенно смутившейся Рите. Там, под тонкой полупрозрачной тканью, ярко выделялась россыпь бордово-синих пятен, которые начинались от шеи, причудливым зигзагом спускались вниз и кокетливо прятались под очертаниями светлого кружевного белья.

— Кажется, — покачала головой я, склонившись ближе к подругам и снизив громкость своего голоса до самого минимума, — это проступает надпись «мы просто друзья».

Марго быстро вернула себе спокойствие, укоризненно посмотрела на нас, широко улыбающихся, и накинула пиджак обратно. И можно было решить, что ей всё равно, но взгляд её упрямо потянулся вниз, к носкам собственных туфель, как случалось каждый раз, когда она нервничала и пыталась это скрыть.

— Я смотрела в зеркало перед выходом, и вроде не было видно, — пожала плечами она, не став оправдываться или убеждать нас, что это ничего не значит.

Значит, ещё как значит. И все микро-шаги друг другу навстречу, постепенно совершаемые ими за последний месяц, и замаскированные под танец объятия, и кричащие о страсти следы на коже, и вырванные пуговицы. И тем более то, как медленно Слава подходил к нам, без труда просачиваясь сквозь шумную толпу, и не сводил с Марго взгляда, искрящегося предвкушением и желанием. Он остановился рядом с ней, опустил ладонь на талию — аккуратно и вполне невинно, но глаза его будто не переставая ласкали её, прикасались к каждому сантиметру тела, фанатично трогали-трогали-трогали и не могли оторваться.

Да всё это значило больше, чем любые слова банальных признаний. Больше, чем можно было описать.

Они просто стояли рядом, но на них всё равно оглядывались и смотрели с интересом. Потому что чувствовалось между ними то особенное, что невозможно не заметить и при этом не нужно выпячивать наружу.

У нас с Максимом было не так. Всё не так. Мы с ним просчитывали свои шаги и думали о мнении окружающих, только я из страха осуждения и желания сделать всё правильно, а он — из отчаянного стремления доказать всем вокруг, и в первую очередь самому себе, что вправе делать то, что захочет. Я прогибалась под правила, он хотел сломать их и презрительно швырнуть себе под ноги. А в итоге оба мы стали заложниками своих комплексов и ожесточённой борьбы со всем миром, в которой теряли свои истинные лица.

Я искренне считала, что мы шли на какие-то компромиссы ради друг друга, но на самом деле — просто замалчивали проблемы. Мы не разговаривали. Так, чтобы по-честному, без прикрас или попыток ничем не задеть другого, поэтому вся накопленная правда просто вылилась из нас в пылу прошедшей ссоры.

Высыпалась на голову щедро скопившимися претензиями и взаимными обидами, которые теперь нужно было как-то смыть с себя, а потом понять и простить друг другу.

— Итак, вчера, пока наши ответственные и обязательные дежурные отлучились на минутку покурить и больше не вернулись, — с сарказмом начала рассказывать Натка, стоило нам всем занять только освободившийся стол, — на празднике не обошлось без происшествий.

— Кто-то напился? — снисходительно уточнил Чанухин, охотно приняв из рук Колесовой очередное огромное яблоко, создание которого явно не обошлось без современных достижений генной инженерии.

— Издеваешься? Да вчера пили вообще все, кроме нас! — закатила глаза она. — Дошло до того, что у компании каких-то малолеток прямо в зале вылетела из рук и разбилась бутылка с портвейном. В зале! Заставила этих придурков всё убирать, пока учитель не пришёл, так один себе руку порезал об осколки, его я сразу отправила домой.

— Нат, это я почти никого не досматривала, — тихо отозвалась Рита и поёрзала на стуле будто от смущения, на самом деле чуть ближе придвинувшись к сидящему рядом Славе, который выслушивал пламенную речь Наташи с выражением ироничного безразличия на лице. — Вот они и протащили…

— Цыц! — шикнула на неё Натка и снова вперилась в Чанухина своим «именно ты виновен во всех этих бедах» взглядом. — А потом я обнаружила в туалете блюющую девятиклассницу. Долбанных полчаса я бегала к кулеру с водой, помогая ей прийти в чувство, а потом ещё провожала её до дома — хорошо, что живёт она неподалёку от меня и я опоздала не настолько, чтобы мои родители успели поднять тревогу.

— Очень увлекательная история, — съехидничал Слава, нагло ухмыляясь. — А от меня ты чего хочешь?

— Пфф, благодарности, конечно же! И признания моих заслуг по сохранению вашего светлого лика перед завучем.

— Шпасибо, — бросил он, как ни в чём не бывало пережёвывая яблоко.

— И извинения за сердечки.

— А это была идея Макса.

— А он не должен был сегодня прийти? — Марго посмотрела на странно замершего Чанухина, потом на уставившуюся на него Наташу и, наконец, на меня, нервно закусившую нижнюю губу от осознания того, что никто из них до сих пор не в курсе произошедшего вчера.