Три короба правды, или Дочь уксусника

Офицеры обернулись в направлении, куда указывал великокняжеский перст. Позади всех встал среднего роста священник с большим, в красных прожилках, носом. У него была редкая клочковатая бороденка, в семинарских кругах называвшаяся «скоктанье», надвинутая по самые брови наградная фиолетовая скуфейка на голове и позолоченный академический крест на груди.

Великий князь узнал об отце Серафиме в августе от своего двоюродного брата Николая. Тот вознамерился жениться на купчихе Бурениной, но Государь не дал на то позволения. В отчаянии Николай Николаевич обратился к Серафиму Свиноредскому и тот согласился тайно обвенчать их, но в последний момент жених все-таки струсил. Этот Свиноредский по своей растущей славе грозил стать в будущем конкурентом самому отцу Иоанну. В свете последних событий и возможных грядущих перемен Мария Павловна решилась учить русский язык и основы православного вероучения, для чего был тайно приглашен отец Серафим, вот теперь уже скоро, как месяц ежедневно излагавший ей катехизис.

— Господа! — сказал священник, стукнув концом суковатой палки о паркет. — Не прошло и пяти лет, как вновь обступили нас бесы, вновь злоучиняют на августейшую жизнь и на саму династию, которой есмы последняя защита. Да благословит Господь благое наше намерение, дабы без препятствия ко славе Его свершити, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

И притопнул растоптанным, не знавшим ваксы, рыжим сапогом.

* * *

Почти четверть века сыскной полицией столицы заправлял Иван Дмитриевич Путилин. Превратившись на этой должности в живую легенду и ходячую развалину, три года назад Путилин подал в окончательную отставку и градоначальник Грессер на его место извлек из Главного управления почт и телеграфов делопроизводителя Вощинина, бывшего своего чиновника по особым поручениям во времена волынского губернаторства. В сыске тот ничего не смыслил, способностями не блистал, но зато был человеком услужливым и верным. Постепенно Вощинин пообтерся на новом месте, и у него даже стало что-то получаться. А в январской истории с нахождением раздетых трупов на чердаке казарм лейб-гвардии Конного полка он проявил себя недюжинным мастером по построению теорий.

Все было хорошо до тех пор, пока в конце апреля Грессер не помер. Причина смерти была неудобосказуемой, но известной всему Петербургу: последнее время градоначальник несколько раз оконфузился у актрисы Никитиной и потому принимал у модного доктора Гачковского курс инъекций чудодейственного «виталина» для омоложения. Кончилось это для него заражением крови и гангреной. Теперь, без покровителя, карьера Вощинина висела на волоске. Теории Платон Сергеевич сочинять, конечно, научился, но в сыске по-прежнему понимал мало. И внезапный вызов в здание Департамента полиции у Цепного моста вызвал у Вощинина самые мрачные предчувствия.

Дурново сидел за столом красный и надутый, как напившийся комар, и мочил хоботок в рюмке с коньяком.

— Что с вами, ваше превосходительство? — спросил потрясенный увиденным Вощинин.

Никогда прежде он не видел директора Департамента в таком состоянии.

— Вдули мне сегодня, Платон Сергеевич, как последней девке. Не я ли до единого всех революционеров извел, что теперь даже жандармы плачутся, что оставил их без работы? Внезапно, не ждал-не гадал, и на тебе! Чего он вдруг рассвирепел? Разве и так непонятно, что все это чепуха, выдумки немецких газет! Кайзер, видите ли, ему сказал! Да кайзер сам в той же газете прочитал! А если заговор и есть, то не гвардейских мозгов это дело. Охраняйте императорские покои, господа! А уж свое дело мы в полиции знаем туго! Правильно, Платон Сергеевич?

— Ваша правда, ваше превосходительство, — поспешно согласился Вощинин, словно боялся, что если промедлит, то кровосос мигом уличит его в худом знании дела.

Однако Дурново только промокнул глаза надушенным платком и бросил быстрый взгляд в небольшое зеркальце, стоявшее на столе рядом с бронзовым чернильным прибором.

— Сегодня я имел разговор с Его Высочеством командующим гвардией, и касался он развившегося в последнее время порока мужеложства, — сказал директор департамента.

— Можем мы Его Высочеству что-нибудь сообщить?

— Надо дела смотреть, — ответил Вощинин. — Знаю только, что содомским грехом подрабатывают кавалергарды, казаки атаманцы и уральцы, а также рядовые Конной гвардии.

— У них и сводни, конечно же, есть?

— Это самые деятельные лица в их организации.

— А какие-нибудь сборища большие у них бывают?

— Бывают у них, конечно, и вечера и балы, на которых они являются в сопровождении своих любовников, но в целом с притонами у них туго и обычно они ужинают либо в гостиницах, либо у «Палкина», где пользуются большим почетом, как выгодные гости. А что касается покровительства со стороны высокопоставленных лиц, то его они имеют свыше всякой пропорции.