Три мгновения

Погруженный в свои мысли, Драко не заметил, что его черный филин уже несколько секунд кружится над столом, пока птица наконец не уселась рядом со стаканом тыквенного сока, не зацепив его (это же не сова Уизли!), и не ухватила хозяина за палец (ЭТО ХУЖЕ СОВЫ УИЗЛИ!!!). Драко вскрикнул.

- Невоспитанное создание! Что это у тебя?

К лапке возмущенно ухающего филина был привязан довольно объемистый конверт с печатью дома Малфоев. Слизеринец удивился: родители никогда не отправляли ему писем. Присылали подарки, сладости, новые книги, но писем не писали никогда. А маленькому Драко так хотелось услышать похвалу отца или прочитать от матери пожелание приятных праздников - но это было слабостью, недостойной Малфоев, и мальчик быстро привык, что никогда не увидит адресованного ему листка бумаги, исписанного каллиграфическим почерком отца или миниатюрными буковками матери.

Сейчас же, впервые за шесть лет, он с нетерпением распечатывал конверт, стараясь унять легкую дрожь в пальцах. Он всегда знал, что родители любят его, правда, не так, как ему хотелось бы... но эта мысль была тоже недостойна наследника Люциуса.

Писала мать. Он всегда называл ее именно так, или - Нарцисса, никак иначе. Такое обращение предписывали правила этикета, Драко привык и к этому. Тем более, Нарцисса никогда не была ему «мамой» - той, кто заботился бы о нем в детстве, играл бы в саду, читал сказки на ночь. Это все делали няньки, которых постоянно меняли, чтобы мальчик запомнил самое важное правило - не привязываться ни к кому, а тем более, к прислуге. Драко был внимательным, и хорошо усвоил этот урок: с тех пор от него плакали не только няньки и домовые эльфы, но и все, кого он считал ниже себя по положению, а это были приблизительно две трети волшебников.

«Дорогой сын! Еще летом я хотела о многом с тобой поговорить, но Люциус не разрешал. Но теперь мне есть, что тебе показать. В конверт вкладываю мыслеслив. Там воспоминания твоей тети Беллы. Прошу тебя, будь осторожен - больше никому не следует это видеть - и, как только посмотришь - пришли его обратно, это одно из любимых в ее коллекции, я его незаметно унесла. Мальчик мой, надеюсь, это поможет тебе сделать правильный выбор».

Драко был, по меньшей мере, поражен. Нарцисса писала ему без ведома отца и, к тому же, выкрала один из мыслесливов тетки Беллатрисы, за что - Драко был уверен - Круциатусом не ограничилось бы. Что во флакончике - Малфой догадывался, зная страсть Пожирательницы к пыткам, но почему мать хотела, чтобы он увидел это - понять не мог. Неразгаданная тайна не давала ему покоя, и он даже не обратил внимания, как Поттер ушел из Большого Зала в самый разгар обеда. Правда, Малфой заметил, когда он вернулся уже в сопровождении Дамблдора, продолжавшего что-то шептать ему на ухо. Гриффиндорец выглядел странно напряженным, Драко не видел его таким с прошлого года. Гарри сел за стол, рассеяно скользнув взглядом по ученикам и по слизеринцу, но тут же отвел глаза, будто не заметив, как тот смотрит на него.

Малфой пообещал себе разобраться с тем, что волнует Поттера, даже если для этого придется воспользоваться Оборотным зельем - на благо, у Снейпа его вдоволь, а любимому ученику ничего не стоит добыть одну порцию. Это будет в половину не так сложно, как Поттеру на втором курсе - а в том, что это был именно он с Уизли, Драко не сомневался, едва выслушав рассказ запертых в чулане Крэбба и Гойла. Кому же еще хватило бы безрассудства рисковать своим обучением в школе ради того, чтобы расспросить Малфоя о Тайной Комнате? Хотя, надо отдать должное гриффиндорцам, подготовились они хорошо: одно то, что Грейнджер (а это несомненно была она) сварила сложнейшее зелье - заслуживало особой похвалы...

Приняв решение заняться Гарри позже, Драко раньше всех покинул Большой Зал и ушел в свою комнату - у старосты, все же, были привилегии - захватив мыслеслив. Покрутив в пальцах флакончик, он вылил содержимое в Омут Памяти, подаренный отцом на пятнадцатилетие «для сохранения наиболее интересных интимных моментов, о которых не стоит догадываться преподавателям, часто несанкционированно применяющим к студентам Легилименцию». Знал бы Люциус, как сын собирается использовать Омут! Воспоминания растворились причудливыми узорами и струйками дыма, и Драко наклонился над чашей...

Он находился в просторном зале с каменными стенами и факелами, освещавшими мрачное зрелище. Человек десять в черных плащах и серебристых масках стояли вокруг какого-то мужчины, а двое крепко держали его под руки. Драко отметил, что ни отца, ни Снейпа среди них не было.

- Бэддок, как я рад тебя видеть! - раздался хрипловатый голос, принадлежавший Темному Лорду. - А рад ли ты настолько же? - Волдеморт подошел к человеку, как только Пожиратели расступились в стороны, пропуская его.

- Да, мой Господин, - едва слышно проговорил мужчина, бывший, без сомнения, отцом Малкольма - симпатичного мальчишки из Слизерина, который всегда нравился Драко, хотя в этом году Малфой его не видел.