Три мгновения грешного лета

Стефанова по-прежнему не было на работе и почему-то это портило настроение Светлане. Даже отбивало желание чем-то заниматься. Впрочем, она была слишком добросовестной, чтобы ничего не делать на своем рабочем посту. Но при этом она ловила себя на том, что ею завладело какое-то странное состояние духа. Она не испытывала ни к чему интереса. Все, что составляло основное содержание ее жизни в последнее время, как-то поблекло, отодвинулось куда-то в сторону. Ее вновь грызли сомнения, а верно ли она поступила, что все это затеяла? В итоге она пришла к тому, что не знает, что же ей делать. Еще совсем недавно ни один мужчина не выражал желания соединить с ней свою судьбу, а теперь их целых четыре. И по всему она должны быть очень довольна этим обстоятельством, а вместо этого едва ли не снова мечтает вернуться к прежней ситуации. Тогда ей было плохо, зато царила полная определенность. А теперь ей не намного лучше, зато она мучается от обуревавших ее сомнений и желаний, которые из-за своей несовместимости буквально раздирают ее на части. Как будто бы кто-то то ли смеется над ней, то ли хочет испытать ее, предлагая на выбор самые разные, абсолютно не похожие друг на друга испытания. Для того, чтобы разобраться в этой загадке, нужна настоящая мудрость. А вряд ли она может похвастаться ее наличием. Единственно, на что она способна — это руководствоваться женской интуиции, тем внутренним голосом, который иногда вдруг доходить до ее сознания из каких-то неведомых глубин. Но пока ей никак не удается понять, что же он ей говорит.

Тамара заметила, что ее начальница не в духе и то и дело бросала на нее любопытные взгляды, пытаясь проникнуть в причины плохого настроения. Светлана хорошо представляла, как при ее любви к сплетням, она будет интерпретировать такое ее состояние. Но сейчас ее это абсолютно не трогало; какая, в сущности, разница, что говорят и думают о тебе другие люди. Им-то все равно, что с ней происходит, разве только от скуки хочется позлословить. Вот если бы они могли чувствовать, как ей сейчас трудно, какие глубокие сомнения одолевают ее, то, может быть, отнеслись бы к ней по иному, посочувствовали. Но, увы, людям не дано ощущать, что чувствуют внутри себя даже самые близкие их родственники. Так уж мы устроены, что каждый представляет из себя, по сути дела отдельны отсек, отделенный от другого такого же отсека непроницаемой перегородкой, сквозь которую не проходят никакие эмоциональные волны. И чтобы бы там не происходило, какие бы ужасные драмы и трагедии не разыгрывались, те, кто находятся совсем рядом, за тонкой стеной, ничего не испытывают, кроме ледяного спокойствия. И очень жаль. Если бы чувства и переживания одних передавались бы другим с такой же эмоциональной силой, если бы каждый ощущал боль и страдания другого, как свои собственные, то все совсем иначе бы относились друг к другу. И людям стало бы стыдно за свою черствость и безразличие, за свое злорадство и злопыхательство, за те слова, что так бездумно и бессердечно произносятся. Но, увы, там было всегда и скорей всего так будет и впредь, если вообще такая ситуация когда-нибудь изменится. Уж больно люди черствы и безразличны, их души от проникновения чужих эмоций, словно церберы, надежно защищают толстые оболочки и требуются огромные усилия, дабы уничтожить эти преграды. Но никто не желает их предпринимать, всем гораздо удобней сохранять свою убогость, чем денно и нощно трудится над самосовершенствованием, над тем, чтобы стать чутким и тонким к любым колебаниям и вибрациям живущих рядом. Вот взять туже самую Тамару, ведь Светлана знает, как она несчастна из-за того, что никак не может обустроить свою личную жизнь. Но при этом у нее и мысли не возникает проявить внимание, сочувствие к ней, Светлане, наоборот, ее любые неприятности, даже плохое настроение вызывает у ней только радость. И при этом даже не возникает мысль, как плохо она поступает. А вот она, Светлана, всегда сочувствует своей сотруднице, однажды даже пробовала ее познакомить со своим старым приятелем. И не ее вина, что из этого ничего не вышло, что он после первой встречи больше так и не объявился.

Светлана посмотрела на Тамару. Нет, она не должна быть такой, как она, ни при каких обстоятельствах, как бы ей не приходилось плохо.

Внезапно Светлана встрепенулась. Что случилось, почему к ней вдруг пришел такой обильный поток подобных мыслей? Хотя сами по себе они не вызывает у нее отторжения, но ее удивляет, почему они возникли именно сейчас. С чем это связано, какие чувства навеяли их? Она никогда не сомневалась в том, что в мире нет ничего случайного, что на самом деле он очень жестко детерминирован. Просто человек в большинстве случаев не в состоянии понять и проследить все эти бесконечно длинные, переплетающиеся между собой. словно лианы, цепочки закономерностей.