Три рецепта для Зоюшки

В среду звонил дядя Сеня, и этот звонок вызвал у меня улыбку до ушей и подарил дополнительную энергию до конца дня — потому что бывший начальник и наставник не только живо интересовался, как у меня дела, но и жаловался, что после закрытия ресторана ему оказалось совершенно нечем заняться. С одной стороны, он давно мечтал об отдыхе, но когда этот самый отдых напрыгивает на тебя из-за угла и бьёт по башке, чтобы в обмороке лучше отдыхалось, как-то безрадостно.

— Ладно, — проворчал он мне в трубку, услышав заявление: «Что вы хотели, Семён Павлович, вы же трудоголик», — когда эта ковидла закончится, может, организую что-то другое. А то итальянское осточертело, сама знаешь, но менять формат было не с руки. Теперь можно.

— Рюмочную откроете?

— Стрип-бар. Назову «Кости повара». Пойдёшь ко мне?

— Надеюсь, поваром, а не костью?..

Закончив разговор на этой шутливой ноте, я даже приободрилась. Несмотря на то, что работать у Глеба мне нравилось, да и коллектив был хороший — формат ресторана был проще и привычнее. Кроме того, не жить же мне здесь на самом деле, как водитель Виктор и его дочка Оля? А из нашей городской квартиры в особняк Глеба Безухова не наездишься. Если только я куплю себе жильё на севере Москвы… Я скептически усмехнулась: о таком пока можно было только мечтать. Цены там ого-го, не для простых смертных.

Глеба с понедельника и до самой субботы я не видела, хотя Алиса прибегала ко мне на кухню регулярно. Даже с Фисой, к которой я умудрилась привыкнуть и перестала на неё реагировать. Алиса показывала мне свои рисунки, рассказывала про домашнее задание и прочитанные книжки, обсуждала просмотренные фильмы и мультики, жаловалась на дядю и Альбину — в общем, говорила обо всём, кроме своих погибших родителей. Серьёзно, за пять дней она ни разу не сказала слов «папа» и «мама».

Это плохо. Если не говорит про них — значит, не может, потому что слишком больно. Держит всё в себе. Эта боль будет копиться и вылезать в поведенческих проблемах…

Но Глеб, наверное, в курсе? Алиса упоминала, что раз в неделю общается по видеосвязи с психологом. Он ведь должен был объяснить?

Я уговаривала себя, что это не моё дело, но тем не менее никак не могла выбросить из головы мысли об Алисе. Несколько раз даже старалась аккуратно навести её на разговор о родителях — но фиг вам, ребёнок не поддался и обрубил все мои начинания на корню.

С Николаем на неделе я гуляла дважды, причём во второй раз, вечером в пятницу, он предложил мне в воскресенье не только прогулку, но ещё и просмотр фильма в его комнате. И как только я вытаращилась на него с изумлением, сложил руки и пафосно проговорил:

— Обещаю не приставать.

Покраснел при этом, однако, как варёный рак — и это было так смешно, что я отчего-то согласилась. Хотя почему — отчего-то? Ник мне нравился. И гулять с ним по саду нравилось, и общаться — уютно и комфортно. Без какого-либо чувственного волнения, просто как с хорошим приятелем. Но мне бы не хотелось, чтобы он рассчитывал на что-то большее, поэтому я твёрдо решила в воскресенье на всякий случай расставить все точки над «и».

50

Зоя

В субботу я увидела Глеба впервые за неделю — мы вместе с ним и Алисой вновь утверждали меню. За прошедшие дни впечатления от нашей последней встречи улеглись, и когда я вновь вошла в его кабинет, уже не чувствовала себя настолько в смятении. Да и он вёл себя как полагается добропорядочному начальнику — был строг, но справедлив. И ничем не показывал, что неделю назад мы с ним сидели на лавочке, как закадычные друзья, и разговаривали вовсе не о меню.

Блин, Зоя, прекрати фантазировать, а?..

— А что ты сейчас будешь делать? — поинтересовалась Алиса с любопытством, когда мы вышли из кабинета её дяди после почти часового обсуждения. Я облизнула пересохшие губы — слишком много говорила за это время — и честно призналась:

— Выпью чаю. Очень хочу пить.

— А потом?

— А потом… — Сразу стало понятно, что Алиса собирается набиться ко мне в компанию. Не могу сказать, что я была от этого в восторге, но и не в ужасе. К племяннице Глеба за неделю я уже умудрилась привыкнуть. Она напоминала мне Гелю в том же возрасте — практически один в один, такие же скачки настроения от «я самый несчастный в мире человек, дайте мне немножечко варенья» до «от улыбки станет всем светлей, от улыбки в небе радуга проснётся». То слёзы без причины, то улыбка до ушей. Хотя у Алисы это проявлялось чуть ярче — буквально до крайностей доходило, когда кажется, что ещё чуть-чуть — и будет истерика. Либо от горя, либо от наигранной радости. Истерик я пока не наблюдала, но была уверена, что ещё успеется. — … А потом не знаю. А что?

— Мы с дядей Глебом собирались устроить киносеанс, — возвестила Алиса почти торжественно. — Каждую субботу обычно так делаем. Присоединяйся!