Три седьмицы до костра

Впрочем, не мое это дело. 

- Конечно, я подойду, прямо сейчас, - говорит Вилор. - Прошу Вас, подождите меня у ворот, ласса. Мне нужно треть горсти, чтобы собраться.

Через пару-тройку мгновений ощущение от постороннего присутствия исчезает, скатерть задирается, а лицо Вилора оказывается прямо напротив моего.

- Мне надо идти... да ты и сама все слышала. Подожди с полгорсти и выходи, дверь захлопни.

Его губы так близко, и мне хочется поцеловать его, глубоко, так, чтобы он тоже знал - только мой, ничей больше. Тьма моментально щерится радостным предвкушением, и это заставляет меня сделать глубокий вдох: не хочу этих посторонних чувств, недобрых диалогов в своей голове, этой мучительной двойственности. Момент упущен - Вилор легонько щелкает меня по носу и выходит, быстро и без колебаний.

А я сижу под столом, как нашкодившее дитя. Опять ничего не узнав, ни на что не решившись.

***

В полумраке я подхватываю увесистый плетеный короб с чистым мокрым бельем - чистым благодаря тьме, разумеется. Как хорошо, что луна почти близка к нулю, и ее раздражающе-давящий серебряный диск не портит чистоту небосвода. Одна из кожаных лямок с легким щелчком лопается, и я еле успеваю ухватитить короб до того, как выстиранная одежда шлепнется на землю. Нести его на руках тяжело и неудобно. Тут тьма мне не помощник - в отличие от Шея, возможности моей собственной силы явно ограничены. Может ли она починить кожаный ремень? 

К своему изумлению я вижу на тропинке знакомый женский силуэт - Саня? С ребенком? В такое время? Становилось прохладно. Морозь был на исходе, светень вот-вот наступит, да морозь сильными морозами нас не баловал, и все же...

- Темного неба, - я поздоровалась, от удивления, официально. - Куда это ты идешь? Куда это - вы идете?

Маленькая Танита воодушевленно размахивает руками в уморительных крошечных руковичках.

- Уснула не в то время, порядок дня сбился, вот и расшумелась под вечер... - Саня выглядит непривычно смущенной. - А Ваду опять нездоровится, вот я вышла горсти на четыре пройтись...

- Что-то слишком часто ему нездоровится, - бросаю я и вдруг понимаю, что попала в цель: что-то в Сане отзывается на мои слова, какая-то внутренняя тревога. Может быть, заклятие Шея дало сбой, и Вад опять обратился к бутылке..? Что ж, завтра новолуние, это можно будет исправить. Сама не зная, почему, я говорю Сане:

- Возможно, у Вада найдутся силы мне немного помочь? Ремень на коробе лопнул, сама починить не смогу.

- А отец не сможет?

- Да что случилось? - не выдерживаю я. 

- Не знаю, - Саня вздыхает. - Вад какой-то...сам не свой последнее время. Раздражительный, беспокойный. Даже агрессивный немного... Раньше Ниту с рук не спускал, а теперь и не заставишь... И по дому все всегда делал, а нынче - в подполе бы дыры заткнуть, крыс развелось - тьма, а он ничего. Что ни попросишь - нездоровится ему. Не знаю, Таська. Может, я сама себе надумываю...

- Может, - говорю я. - Ну, я загляну на четверть горсти, если Вад и правда нездоров, настаивать не буду.

Саня провожает меня каким-то собачьим взглядом. Так смотрит сидящий на цепи пес, глядя вслед идущему с ружьем наперевес в лес хозяину - вспоминая молодость, свободу, простор и раж погони, понимая, что это больше уже никогда не повторится.

***

"Совсем от рук отбилась" - полушутя, полусерьезно скажет мать про мои частые и поздние отлучки. Впрочем, пока она - и все остальные - не связывает их с Вилором, пусть говорит, что хочет. Какая же бредовая  глупость все эти запреты на заключение брака у служителей неба..! Как будто можно отдаваться служению целиком, не имея семьи, не имея тыла, который страшно потерять, тех, за кого ежедневно возносишь молитву. Благословлять небо, отраженное в любимых глазах - это я могу понять. Но превозносить небесную гладь ради нее самой..? Что-то в этом есть неправильное. Или это мой женский взгляд? Ведь служителями неба становятся только мужчины...

Жаль, что лас Герих - явно не тот человек, с кем возможны дискуссии по внутренним правилам и устоям культа.

Я шла, прижимая к груди короб с бельем, как Саня прижимала к себе дочку. Каждому свое... Вад, очевидно, врет, притворяется, изображает болезнь, просто эта бессовестная ленивая образина свалила все дела и хлопоты на сестру под благовидным предлогом.

Свет в доме Асании не горел. Неужели и правда заболел и спит? Я поставила у дверей короб, который, кажется, стал тяжелее раза в три, и осторожно постучала в дверь. Тишина. Приоткрыла дверь и позвала нерешительно:

- Вад?

Тишина.

Куда он мог деться? Так глубоко спит и ничего не слышит? Вышел куда-то? Пошел за Саней и каким-то чудом не столкнулся со мной?

А самый главный вопрос - что я тут делаю? Лезу в дела чужой семьи, раз свою завести не удалось? Нарываюсь на ссору с матерью и ее вопросы о том, где и с кем я брожу?