Три сестры. Диана (СИ)

— Вот ведь, — засмеялся Николай Игнатьевич. — Вас уже и на постой определили. Знакомьтесь, это Мария Борисовна. Наша лучшая звеньевая среди доярок. И сама передовик, и другим помогает, передаёт свой опыт. А это Дина, Дина Тимофеевна, приехала к нам с Дальнего Востока, с самой границы нашей страны. И не одна, а с будущим гражданином или гражданкой. Забирайте, Мария Борисовна, и обустраивайте. Документы и выплаты за постой я завтра оформлю.

Глава 9

— Мда, вещей у тебя с собой конечно много! Хоть телегу у председателя проси, — хмыкнула Мария Борисовна. — Пойдём-пойдeм. Сейчас в баньку, сильно я не топила, куда беременной да в сильный жар? А потом творожку на ночь и спать. У меня творожок самый вкусный на улице, вот посмотришь.

— Спасибо большое за заботу, но я бы лучше сразу легла, — не была я уверена, что сил на баню хватит.

— Тююю! Ты в дороге сколько пробыла? Думаешь, полотенчиком обтeрлась и всё? Это грязь, дорогая моя. А где грязь, там и слабость, и болезнь. И вообще, вонь, мухи… Оно тебе надо? — наивно похлопала глазками Мария Борисовна.

Представив на секунду картину, как я иду, а от меня люди шарахаются и мухи надо мной роем, я расхохоталась до того, что живот начал трястись.

— Ну-ну, ты особо не заходись, оно ведь тоже не к добру. И в себе всё держать, и когда так ломает одинаково нехорошо. А тебе сейчас даже не о себе думать надо. Или скинуть думаешь? — с невероятной простотой спросила меня Мария Борисовна.

— Нет, — ответила я, едва сообразив, о чём речь и инстинктивно прикрыла рукой живот. — А вы уже всё знаете? Откуда?

— Вот уж велика загадка! — насмешливо подмигнула мне доярка. — Подслушала, конечно. Человек ты в станице новый, о тебе аж заранее телеграммой известили, никто ж не знал, что ты и учить будешь, и в сельсовете сидеть. Интересно же. А тут Петька наш. И мол, красивая, беременная и больная. То есть заморенная. И что председатель наш поплыл. Всю дорогу про дует-не дует спрашивал и свой пиджак предлагал. Тут наши бабы всю ночь спать от любопытства не будут. А у меня повод, жиличку встречать. Ну заодно и разведать, что за птицу в свой дом пущу. А тут вон оно, просто девка-дура.

— То есть, — даже остановилась я от такого вывода.

— А то и есть! Гонор свой удержать не смогла, обидой женской думала. А надо было головой. Голова-то бабе для того и дана, чтоб соображать, — вздохнула моя хозяйка. — Пойдём, не посреди ж дороги о личном говорить.

Домик куда мы пришли был совсем небольшим. Одноэтажный, с небольшими окошками. С четырёх скатной крышей, покрытой шифером.

— Это у нас председатель в прошлом году, всем крыши поменял, теперь хоть горницу делай, — заметила мой взгляд Борисовна.

— Аккуратно у вас, — улыбнулась я.

Домик был побелeнным, а окошки обрамляли резные наличники. Перед домом был яркий полисадник. Даже сейчас, вечером было видно, что цветы здесь в уходе не нуждаются. Полисадник был ограждён забором-штакетником. Сбоку от полисадника была калитка, а рядом с ней лавочка и две рябины по сторонам от входа.

— Для тени? — поинтересовалась я.

— От злых людей и недобрых мыслей. Рябина она дом защищает, зло не пускает. — Присказкой ответила мне женщина. — Ты осторожнее, порожек тут.

Перед крыльцом с тремя ступеньками всё было чисто выметено, был посажен куст сирени. В конце весны здесь наверное был одуряющий аромат. Сбоку стоял небольшой домик, оказавшийся, как я позже узнала баней. Дальний угол дома и угол бани соединялся высокой ивовой изгородью с калиткой. С этой стороны вдоль этой изгороди стояли подсолнухи, уже опустив тяжёлые от семечек головы. А на высоких жердинах изгороди висели глиняные горшки и кувшины.

— Там у меня сад, летняя кухня, огород, птичник и сарайчик. Небольшой, две коровы с телeнком и пяток подсвинков. И погреб. — Рассказывала хозяйка. — А это Полкаша. Не лает, не кусает, только хвостом виляет. Прибился щень, я и не прогнала. Вот он и встречает меня теперь. А это Мурка да Нюрка. Одна стервь, вторая злыдня. Но иногда они меняются характерами. Воровки и прощелыги, но ни мышь, ни крысу не пропустят. Иной раз и землероек мне натащат, хвалятся. Дальняя комната у меня свободная, теперь твоя будет.

Рассказывая, Мария Борисовна всё показывала, доставала подушки, разбирала кровать. В комнате на стене висел бархатный ковёр с оленями на опушке леса. Кровать, была застелена покрывалом, а подушки стояли одна на другой и накрыты кружевной салфеткой. Весь пол был закрыт домотканными половиками.

Я только удивлялась тому, сколько жизни в этой с виду уже пожилой женщине. Я и в себя прийти не успела, а она уже и вещи мои с дороги замочила, и меня в баню отвела.

— И пирожка, пирожка возьми. Да с квасом, мы всю жару только квасом и спасаемся. И яичек свеженьких принесла. После долгой дороги, да с усталости. Яичко свежее да с солью, и не вспомнишь, что уставшая была. И на желудке легко. В баню-то с полным пузом никто не ходит, — казалось ей и вовсе собеседник не нужен.