Три суда, или Убийство во время бала

— Подсудимый Ичалов! — возразил председатель. — Если вы действительно не виновны в убийстве, вы, во всяком случае, прикосновенны к этому ужасному делу, которое должно подлежать дальнейшему расследованию.

Через несколько минут было провозглашено постановление суда о приостановлении дела с передачей производства на распоряжение прокурора. На следующий день я получил предложение вновь приступить к следствию.

Часть вторая

Суд Божий

I Допрос Бобровой

Еще раз мне приходилось распутывать завязку этого необыкновенного преступления.

Была ли Боброва действительно виновна и в какой мере, или какие-нибудь несчастные обстоятельства сложились для нее таким образом, что принудили принять вину на себя, — вот что прежде всего предстояло разъяснить следствию.

Очевидность доказательств против Ичалова не позволяла сомневаться, что он участвовал в преступлении; поэтому при исследовании дела мне предстояло требовать от самой Бобровой доказательств, что не Ичалов убил Русланову, а она была убийца. Против обыкновенного порядка, по которому от подсудимого требуются доказательства его невинности, в настоящем случае приходилось просить Боброву доказывать, что она виновна.

Была ли она в нормальном состоянии, когда произносила свое необыкновенное признание? Каким образом молодая девушка из хорошего семейства могла решиться на такое преступление? Каким образом могла она совершить его среди такого многочисленного общества и так искусно схоронить концы, что до ее собственного признания на нее не могло падать никакого подозрения?

Подтвердит ли она свое признание при допросе? Не отопрутся ли они оба?

Я начал следствие тем, что поехал к Боброву, взяв с собой рассыльного, слуга провел меня прямо в его кабинет, он сидел перед письменным столом и что-то писал.

— Вы говорили мне как-то о пропадавшей и нашедшейся у вас бритве, — обратился я к нему, — не позволите ли вы мне взглянуть на нее?

— Очень жаль, что вы не захотели ее видеть; теперь я не знаю, буду ли в состоянии ее отыскать.

— Тархов говорил мне, что вы ее опечатали и спрятали. Прошу вас не скрывать ее; в противном случае я буду вынужден сделать у вас обыск.

Бобров замялся, но, видя, что дальнейшее запирательство бесполезно, сказал:

— Вероятно, она здесь, в письменном столе.

Действительно, в правом ящике того самого стола, за которым он сидел, лежала запрятанная бритва, завернутая в почтовую бумагу, завязанная и запечатанная.

— Позвольте попросить у вас также футляр, в котором она прежде хранилась, и другую бритву, составляющую с этой пару.

Все это он мне подал.

— Где находится теперь ваша сестра Анна Дмитриевна?

— Я ее свез к нашей тетке Ефремовой, в двух шагах отсюда, в доме Руфа.

— Вы живете с ней вдвоем?

— Нет, с нами обыкновенно живут мать и отец, которые теперь в деревне.

— Заезжала ли ваша сестра вчера домой или прямо из суда вы ее отвезли к тетке?

— Ее привезли ко мне ночью из суда. Сегодня утром я ее свез к Ефремовой; там ей покойнее.

Я отправился к тетке Бобровой.

— Дома ли госпожа Ефремова? — спросил я у служанки, которая отворила мне дверь.

— Дома, пожалуйте.

Несколько минут я прождал хозяйку, наконец она вышла.

— Не у вас ли Анна Дмитриевна Боброва?

— Была у меня, но теперь ее здесь нет. Она уехала к дяде своему Гамельману.

— Где он живет?

— Возле пруда, в доме Бриля.

Я поехал в дом Бриля, а по дороге зашел к себе и спрятал бритвы. Гамельмана я застал за завтраком; он засуетился, приказал, чтобы подали лишний прибор, и попросил меня принять участие в его трапезе.

— Извините, мне некогда. Не здесь ли ваша племянница?

— Которая, батюшка? У меня их полгорода; Эмма здесь, только ушла с женой гулять.

— Нет, Анна Дмитриевна Боброва.

— Пять минут ранее вы бы ее застали здесь; она приезжала ко мне давеча с Ефремовой и осталась было у меня погостить, но сейчас был здесь ее брат и увез с собой.

Я опрометью бросился к Боброву, но уже не застал его дома. Я отправился к полицеймейстеру. Скоро вся полиция была поднята на ноги. Городовые, хожалые и пристава разъехались в разные стороны искать Боброву. Ясно было, что брат хотел скрыть сестру свою. Сам я между тем поехал в тюремный замок к Ичалову.

Когда я вошел в его камеру, он сидел на деревянной кровати, облокотившись о подушку; небольшое круглое окно под самым потолком едва освещало его комнату, воздух был очень тяжелый. Я сел подле него на кровать.

— Надеюсь, — сказал я, — что вы, господин Ичалов, скажете теперь всю истину.

— Боброву вы уже допросили?

— Нет еще.

— Так я отказываюсь отвечать. Пусть она прежде меня даст свое показание, а там я расскажу все, что знаю.

Как ни настаивал я, но Ичалов остался при своем решении. Позвав смотрителя, я поручил ему усилить надзор для предупреждения какого бы то ни было свидания арестанта с посторонними лицами.