Три Царя (СИ)

Перетянутая плоть с толстой кожей хранилась в сетчатых мешках и аккуратно сложенная на полках. Среди таких тюфяков можно было разглядеть редкие пальцы и порой даже глаза. Всё это место было мертво и пропахло смертью. Могло сложиться впечатление, что оно буквально следило за новопришедшими. В один момент могло показаться, что со стен потянулись незримые руки в тяжелых оковах. Они тянулись холодными и кровавыми пальцами к душе человека, желая навеки упокоить его в этих стенах.

Балдур ступал медленно, так как пол был залит кровью. Дышал он тоже размеренно, будто опасаясь набраться мертвецкого запаха. Сырник прижал уши и выглядывал из-под плаща человека. Было нечто в этом месте столь могущественное и незримое, от чего подрагивали внутренние струны даже Красного Стервятника.

Он внимательно обошел одну из полок и вышел к огромной яме, от которой разило той самой смертью. Сказать, что тел было много, значит сказать ничего. Десятки, а может даже и сотни. Свежие наваленные сверху, и, судя по всему, сброшенные в спешке. Порванная одежда, разбросанные ботинки и железки. Балдур нащупал за спиной Коклотока и вытащив за шкирку, поставил перед собой. Карлик задрожал, но не мог отвести взгляда от той самой ямы.

— Дальше куда? Где выход, о котором ты говорил?

Коклоток побоялся произнести и слова, поэтому просто указал в сторону тел.

— Вот те нате хрен в томате! — разразился Ярик. — Ты хочешь сказать, что та самая заветная дверь с заветным волшебным ключиком находится под тушами мертвяков? Шлюхин же ты потрох, невезуха.

— Ты ничего не говорил об этом, — настоял Балдур, прибивая взглядом карлика к полу.

— Мой господин, — выдавил тот из себя. — Когда раб был здесь, яма всегда пустовала. Тела выносили, а затем в жижу превращали. Лаз, который там есть, он ведет наружу, к стоку мёртвых болот.

— Болот Заречнолесья? Оно единственное в округе, — поинтересовалась Мира.

— По тому самому что мы шли? Никакое оно не мертвое, да и тел вокруг не было видно.

Коклоток перевел взгляд на Ярика и ответил:

— Потому жгут или в коробки суют умерших, а они там в жижу превращаются.

Вдруг у Балдура волосы встали на затылке, словно по шее прошлось легкое дуновение ветра. Ему показалось словно кто-то или что-то подзывает его. Слушать советы подобных голосов, равносильно тому, что рыть могилу самому себе, однако нечто всё же привлекло внимание стервятника к себе.

Он молча подошел к разделочному столу и сдернул прочь выцветшую занавеску. Сырник почувствовал, как внутри всё начинает сжиматься, словно в тисках неведанной силы, но не мог понять почему. По какой причине это с ним происходило? Как он заметил взгляд Балдура. Таким он стервятника еще никогда не видел.

Ожесточенный, полный ярости и безумия взгляд. Аури слышал, как тёрлись в труху его зубы, а челюсть вот-вот треснет. Всё тело человека было полно напряжения и злости, что не предвещало ничего хорошего. Сырник еще раз осмотрел каменную глыбу, что была очень похоже на алтарь подношений, с высеченными рунами на ней. Последние, к слову, отличались высоким мастерством, и тускло блестели серебристыми огоньками.

— Если со мной что произойдет, обещайте, что заберете Сырника и уведете отсюда как можно скорее.

— Балдур? — первая подошла Дэйна. — О чем ты говоришь? Мы уйдем отсюда все вместе.

Стервятник некоторое время стоял неподвижно, а затем обернувшись продолжил с совершенно серьезным выражением лица:

— Обещай мне Дэйна, все вы. Если меня поймают или убьют, вы грудью ляжете, но Сырника выведете из этого места. Нас не должны схватить обоих, ни при каких обстоятельствах.

— Думаю пришло время всё рассказать, Балдур, — Мира произнесла слова, как можно более мягко и без давления.

Стервятник в пол глаза посмотрел на Сырника, что также был озадачен не меньше других, хоть и сам уже постепенно складывал кусочки мозаики воедино. Балдур сохранял молчание, и судя по его твердому выражению лица, делиться он не собирался, как внезапно от ноши откровений его избавил Сырник.

— Так значит, тут ты меня и нашел.

Лица у остальных растянулись в гримасах удивления, в то время как Балдур отвел взгляд в сторону и продолжал молчать. Сырник продолжил.

— И здесь же ты получил ту самую рану, что никак не заживает. Скажи мне Балдур, это было до или после.

Он сохранял молчание.

Мира подошла к человеку и взяла за руку, а на лицо положила ладонь. Она, крепко сжимая запястье стервятника проговорила:

— Это правда? Поэтому тебя тот зверь узнал и охотился? По той же причине, как только мы оказались здесь, ты ведешь себя словно топор встал посреди задницы?

— Балдур, она права, поздно уже из себя строить таинственного, мы имеем право знать, — вмешалась Дэйна.

— Да что вы прикопались с расспросами! — поспешно вставил Ярик. — Видно, что не хочет рассказывать! Вот и не спрашивайте, а то развели здесь раны старые теребить, будто мы в кабацкой и уже третья бутылка кончается.

— Ярик, образина! — упрекнула его Дэйна. — Если Балдур знает что-нибудь, что нам поможет…