Три цвета белой собаки

Сергей снова ушел в свой кабинет, я глянул на телефон, увидел, что названивал Игорь, набрал его.

— Марк, есть проблемы. Они вскрыли твою ячейку в депозитарии.

— Как это? Был ордер на обыск именно ее?

— Да нет, в том-то и дело, ордер только на обыск банка. Нас, оказывается, пристегнули к какому-то старому уголовному делу по какой-то неизвестной житомирской фирме, — Игорь пояснял сухо и бесстрастно. — Деньги все забрали.

— А чьи еще? Лешину ячейку тоже вскрыли?

— Нет, только твою.

Я расхохотался, испытывая невероятное облегчение: словно повернулся во мне какой-то рубильник и плотину прорвало, наружу хлынули потоки грязной мутной воды. Да, на дне остаются ил, грязь, мусор и прочая пакость, однако это уже обнажившаяся пакость, а значит, понятная.

— Марк, ты что? — обеспокоенно спросила трубка. Игорь, наверное, думает, что у меня нервный срыв.

Ах ты ж сука, ах ты ж хитрый, но тупой сучонок, Алик! На жадности погорел — знал ведь, куда положили его 150 тысяч долларов! Скурвился наш директор, выходит, окончательно. Так вот откуда ноги растут! Но для Алика это слишком крупная и быстро спланированная акция. Он действует явно не один, в этой истории участвуют люди поумней и поопытней.

— Ну, вы молодцы! Информатора твоего особо поблагодарим, а ты продолжай мониторить. Мы тут включились уже, — послал я ему позитив, остальное он поймет.

Зазвонил телефон. Леша!

— Вот мы снова на связи! — радостно сказал я. — Надо было и тебе из офиса уезжать.

— Да уж, — согласился он. Алексей был опытный боец и лишнего по телефону не болтал. — Раз я тебе звоню, это значит — вы там включились.

— Да, работаем все.

— Ну спасибо, поеду отсыпаться, — прозвучало как-то по-домашнему, словно мы болтали с ним после корпоративной вечеринки. Хотя я был уверен, что он помчится к своим агентам выяснять, что к чему. — Завтра увидимся.

— До завтра, — ответил я.

Как бы мне сейчас хотелось услышать слова поддержки от Оксаны, но где она? Тянуло уткнуться в теплое женское плечо, закрыть глаза, и чтоб весь этот кошмар со взломом ячейки и предательством Алика оказался дурным сном.

Набрал Аню:

— Что там у вас в офисе? Убрались уже?

Она уже немного успокоилась, и, хотя была явно расстроена, держала себя в руках:

— Уехали, ничего, конечно, не нашли и непонятно что искали. Компьютеры забрали, но разрешили скопировать на флешку списки клиентов и картин. А под конец очень вежливые стали, им кто-то позвонил, и они заметно переменились.

— Ты не нервничай, завтра дожмем их, — успокаивал я Аню и себя заодно.

— Марк… — Аня помолчала и вдруг ласково сказала: — Я верю в тебя!

У меня запершило в горле.

— А я в тебя, — прошептал. И добавил: — Спасибо тебе, целую тебя.

— Береги себя, Марк, — тоже перейдя на шепот, взволнованно произнесла Аня. — Ты же знаешь…

Она не договорила.

— Знаю, — ответил. — Как и ты…

Несмотря на годы, прожитые врозь, на периоды охлаждений, ошибки, обиды и недоразумения, наша духовная близость не рушилась. Чтобы убедиться в этом, я был готов пережить весь сегодняшний ужас снова.

Вошел Сергей, предложил:

— Оставайся на ночь здесь, домой тебе не стоит ехать. А я до завтра постараюсь разузнать, с чего вдруг на банк такие наезды.

Он был прав, и я остался.

Среди ночи проснулся в тревоге. Что же я сделал со своей жизнью? Мне 58 лет, я ночую в офисе чужого человека, прячусь от непонятно кого, из-за меня страдает моя первая любовь, моя первая женщина, с которой мы были счастливы, а потом вдруг стали несчастливы. Почему? Почему так вышло? Почему среди миллиона пропущенных звонков нет того единственного, который мне сейчас так нужен? Где женщина, поманившая меня в новую жизнь, давшая надежду, что все еще можно переиграть, переписать, что в жизни бывают черновики, на которых можно потренироваться, и что можно в любой момент написать чистовик — набело, красивым почерком, словно и не было клякс и зачеркиваний в прошлом…

Надежду дала мне Оксана или иллюзию? Но постой, разве она обещала мне вторую молодость и вторую жизнь? Разве не сам я ухватился за эту ниточку, страстно желая, чтобы она вывела меня из лабиринта — туда, где светит солнце, где я снова молод и нет никаких проблем? Оправдались ли мои надежды? Стоила ли моя вторая жизнь такой платы, как первая жизнь с Аней?

Сорвал с себя влажную майку, скомкал, обтер грудь, шею. Надо встать, умыться, но я был слишком скован тревогой, чтобы подниматься, включать воду — казалось, этими звуками я нарушу какую-то условную договоренность с дремлющими во мне монстрами, и они окончательно сведут меня с ума.