Три версты с гаком. Я спешу за счастьем

Артём и Таня одни в лесу, не считая синиц и дятлов, которые их совсем не боятся. У берёзы с раздвоенным стволом Артём останавливается и, повернув к себе девушку, целует. Она почему — то всегда приподнимается па цыпочки, щеки розовеют, а густые длинные ресницы вздрагивают. Из её рук мягко падает в листву портфель, битком набитый тетрадками.

— Что бы подумали мои ученики, если бы увидели меня здесь, в лесу, целующейся с тобой?.. — говорит Таня.

— Они бы сразу подтянулись и исправили все двойки.

— А по — моему, наоборот: моим ученикам это не понравилось бы.

— Зато мне очень нравится… — Артём снова привлекает её к себе.

Вот так идут они, взявшись за руки, и останавливаются чуть ли не у каждого дерева.

— Я обратила внимание, если долго смотреть на какой — нибудь лист, он ни за что не слетит с дерева… Остальные срываются, падают, а тот, на который смотришь, держится… Почему так?

— Это он нарочно, чтобы тебя позлить…

— Тебе не хочется уехать в Ленинград? — без всякого перехода спрашивает она.

— Нет.

— Честное слово?

— Честное слово.

— Странный ты человек, — говорит она. — Все рвутся в город, а ты торчишь в деревне…

— В посёлке, — улыбаясь, поправляет Артём.

— Наши учителя говорят, как ударят морозы да все вокруг занесёт снегом, сядешь ты на свою машину, и прощай Смехово!

— Морозы, снег, вьюга, пурга… Как давно всего этого я не видел.

— Теперь мне понятно, из — за чего ты здесь остался: из — за пурги?..

— Мне здесь очень хорошо… — говорит он и, видя, что она пристально смотрит в глаза, будто сомневаясь, добавляет: — Это потому, что ты здесь.

— А если бы меня не было, ты бы остался?

— Не знаю, — отвечает он.

— Иногда в школе мне вдруг кажется, что ты уехал. Я не могу дождаться конца уроков, хватаю портфель и бегу домой… Один раз даже забыла ребятишкам написать на доске домашнее задание… Прибегу, а твоя машина стоит на месте. У меня как гора с плеч… А вдруг когда — нибудь её там не будет? Знаешь что, Артём, когда я утром иду в школу, я не думаю, уехал ты или не уехал. А потом, к концу занятий, начинаю волноваться, нервничать… Ты меня не провожай в школу, а лучше встречай, ладно?

— Ну и фантазёрка ты!

— Встречай меня, Артём.

— Скоро мы будем вместе ходить в школу и возвращаться…

Теперь она останавливается, роняет портфель и обеими руками обхватывает Артёма за шею.

— Любишь?

— Люблю… А ты?

— Люблю…

— Очень?

— Очень — очень!

Пройдя ещё несколько шагов, она вдруг спохватывается:

— Почему ты сказал, что скоро мы вместе будем ходить и возвращаться? Ты что же это, на ступеньках будешь сидеть и дожидаться меня? В таком случае я попрошу у бабушки тулуп…

— Мы теперь с тобой коллеги, — улыбается Артём.

— Коллеги? — Глаза её становятся большими — большими.

— Можешь поздравить, с той недели я зачислен в вашу школу учителем рисования. Двенадцать часов в неделю…

— В нашу школу? — все ещё не верит она.

— Постой, а ты меня не разлюбишь? — спрашивает он. — Был художником, а вот стал учителем…

— Артём, как я рада!

— Я тоже…

— Подожди… — озабоченно хмурит она лоб. — Это нехорошо, что мы будем в одной школе… Я буду тебя стесняться. Может быть, мне лучше перевестись в другую?

— Вот тебе и раз! — изумляется Артём. — Я из — за тебя и согласился… Мы же только на переменках будем встречаться да в учительской.

— Ты не знаешь наших учителей… Особенно Аля Родина, как начнёт ехидничать…

Нет — нет, я лучше перейду в другую школу!

— Ты права, если Аля Родина начнёт ехидничать, наше дело плохо, — в тон ей говорит Артём. — Что же нам делать?

— Не знаю.

— Есть один выход! — хлопает себя по лбу Артём. — Давай поженимся.

— Я боюсь.

— Чего?

— Боюсь за тебя замуж выходить.

Он всегда удивлялся, когда сосны и ели расступались и показывались первые дома посёлка. Дорога до школы была такой короткой. Таня, размахивая портфелем — сама — то ещё совсем школьница! — взбегала на крыльцо, оборачивалась и дарила ещё одну чудесную улыбку. В светлых тонких чулках ноги её стали ещё красивее. Артём дожидался, когда зазвенит звонок, и лишь тогда уходил. Мальчишки и девчонки здоровались с ним, как со старым знакомым. Наверное, они совсем не удивятся, когда он придёт к ним в класс, раскроет журнал и скажет: «Здравствуйте, ребята!» Нет, лучше: «Здравствуйте, дети!» Так педагогичнее…

Назад, в Смехово, дорога была длиннее. Становилось тепло. Осенью солнце не поднимается высоко, но ещё греет. Над землёй стелется пар. Это изморозь испаряется. Иногда наверху что — то зашуршит, и на тропинку совсем рядом глухо упадёт красная еловая шишка, и ещё потом долго — долго с шорохом сыплются сухие иголки и мелкие сучки. Это весёлая рыжая белка бросила в Артёма до половины вылущенную шишку. Сейчас белкам раздолье — кругом полно всякого корма, а вот зимой придётся распечатывать кладовые, разбросанные по всему лесу.

Артём шагает по гулкому, пустынному бору и напевает под нос какую — то глупую песенку.

4