Три заповеди Люцифера

– Милый! С тобой всё в порядке? – участливо интересовалась Сатти, заглядывая ему в глаза. – Ты, часом, в ожидании нас с медикаментами не переусердствовал?

– Какими медикаментами? – не понял вопроса Кантемир, жмуря словно спросонья глаза и с удивлением взирая на гостей.

– Не знаю, какими! Возможно, типа «Встань-травы», возможно естественными афродизиаками – я устриц имею в виду, – засмеялась Сатти. – У тебя, дорогой, дверь была незапертой, вот мы и вошли. Знакомься, это Василиса. Со вчерашнего дня моя подруга и единомышленница. Хочет посмотреть на живого российского Агента 007.

– Вообще-то я не автомобиль, чтобы на меня номер вешали! – пробурчал Каледин, осторожно пожимая руку гостье и с опаской заглядывая в её васильковые глаза. – И пока я действительно живой, зовите меня Кантемиром.

– Василиса Дорошенко, – почему-то официально представилась гостья, и, уловив несоответствие официального тона в обстановке предстоящего дружеского застолья, добавила с улыбкой: «Зовите, как хотите, только Васькой не называйте»!

– А Вы меня Кантиком.

– Как? – засмеялась Василиса.

– Кантиком, – смущаясь, повторил Каледин.

– Это я так придумала его величать, – пояснила Сатти, бесцеремонно усевшись за стол, торопливо хватая с тарелок закуски и жадно отправляя в рот.

– Прошу к столу, – запоздало предложил хозяин квартиры.

– Угу, – пробормотала Сатти. – Вина лучше дамам налей! Ухажёр! – с полным ртом с трудом произнесла Эльвира. – Василиса, будь, как дома. Сейчас нас господин полковник развлекать будет. Я правильно говорю, Кантик?

В ответ Кантемир залился краской, что с ним происходило крайне редко.

– Ой, смотрите – покраснел, как девица! – засмеялась Эльвира. – Что-то я за тобой этого раньше не замечала.

– Ночью темно, вот и не замечала! – едко заметил Каледин, обидевшись на «Кантика».

– А Вы правда полковник? – чтобы как-то разрядить обстановку, спросила Василиса.

– Нет, я всего лишь подполковник, – скромно уточнил Кантемир и смущённо потупил глаза.

– Хм! Всего лишь! – снова встряла в разговор Эльвира. – Обращаю ваше внимание, девушка, подполковники в тридцать лет встречаются крайне редко. Легче найти девственницу в борделе Листермана, чем молодого подполковника. При обыкновенном течении службы мужчины получают это звание в тот печально знаменитый период, когда зубы уже выпали, а эрекция ещё не наступает. Вернее, уже не наступает.

– Умеешь же ты, Элька, находить причинно-следственную связь между двумя совершенно независимыми событиями, – похвалил её Каледин и налил всем вина.

– Это точно! – с довольным видом подтвердила Сатти, нанизывая на вилку аппетитный ломтик «хамона». – Вот скажи мне, герой невидимого фронта, какая связь между моим мужем и Василисой?

– Зная повадки твоего мужа, надеюсь, что никакой, – настороженно произнёс Каледин и выжидающе посмотрел на гостью. Василиса после этих слов почему-то залилась краской, а Сатти с довольным видом расхохоталась.

– А вот и не угадал! – ещё больше развеселилась банкирша. – Связь имеется, только не та, о которой в твоей голове мелькнула пошлая мыслишка, а самая что ни на есть зеркальная!

– Это как? – опешил Кантемир, который до этого момента считал себя знатоком интимных удовольствий.

– Это когда голой задницей со всей дури влетаешь в зеркало, – с удовольствием пояснила Эльвира.

– Он вчера ко мне пьяный приставать пытался, вот я и взбрыкнула, – опустив ресницы, скромно дополнила Василиса.

– Хорошо взбрыкнула! – не переставая веселиться, детализировала Сатти. – У моего благоверного от этого вся жопа пластырем залеплена. Выпьем за его здоровье, оно ему, болезному, сейчас ой как понадобится!

Они дружно выпили и тут же налили по второй. По большому счёту, всем присутствующим было всё равно, за что или кого пить, так как первоначальная неловкость исчезла, и за столом установилась непринуждённая атмосфера, которую так ценят любители позднего ужина, плавно переходящего в ранний завтрак.

Через пару часов, когда вино и закуски были изничтожены, но весёлая компания «поймала волну» и готова была гулять до утра, все дружно перекочевали в грузинский ресторанчик, расположенный неподалёку от дома Каледина. Хозяин ресторанчика встретил дорогого гостя, как родного брата после долгой разлуки. Они расцеловались, и Каледин не успел представить колоритному кавказцу своих спутниц, как официанты уже накрыли стол и веселье вспыхнуло с новой силой.

Василиса ела что-то острое, но очень вкусное и ловила себя на мысли, что в результате затянувшегося дружеского застолья она опьянела до неприличия.

– Пьяная баба – себе не хозяйка! – вспомнила она поговорку, которую менторским тоном любила повторять мать, явно намекая дочери на возможные во хмелю внебрачные связи.

– Да знаю я всё, мама! Знаю! – отмахивалась она от материнских нравоучений. – Что имеем – не храним, потерявши – плачем! Запомнила до гробовой доски. Ты мне об этом с пятого класса твердишь, оскомину набила!

Теперь она так не думала. Василиса ловила на себе жаркие мужские взгляды посетителей ресторана и чувствовала себя лёгкой добычей.

– Беги, девонька, пока не поздно! – с материнскими интонациями посоветовал внутренний голос. – Беги, а то завтра поутру локти будешь кусать!

Хотела было Василиса подняться со стула и выйти на воздух, но чьи-то сильные руки удержали её на месте и горячий шёпот сладким ядом просочился в одурманенное алкоголем сознание. – Не время ещё! – шептал искуситель. – Ещё не время! Потерпи, скоро начнётся самое интересное! Как только последняя капля вина из бокала коснётся твоих божественных губ и на осенний небосклон серебряной денежкой выкатится проказница луна, наступит время исполнения потаённых желаний. У тебя есть самое потаённое, самое сокровенное желание? Хочешь, чтобы оно исполнилось? Тогда скажи «да», но не губами, скажи сердцем!

– Нет, нет! – испуганно шепчут губы. – Я не могу, так нельзя! – но шёпот теряется в шуме хмельного застолья, а рука сама находит под столом и сжимает крепкую мужскую ладонь.

– Остановись! Что ты делаешь? – кричит внутренний голос. – Сейчас твоё место в девичьей спальне в родном Кривоколенном переулке, а не в ночном ресторане. Надо всего лишь сделать над собой небольшое усилие – встать и под благовидным предлогом выйти из-за стола!

Надо, ох, как надо, да только вот нет на это ни сил, ни желания.