Три заповеди Люцифера

«Отработать» свидетельницу в Москве было технически несложно, тем более что Старик снабдил его адресом. Понаблюдав пару дней за «объектом», Герман решил, что квартира одинокой женщины – самое лучшее место для выполнения «заказа». На третий день вечером он купил шесть кроваво-красных роз и под видом ухажёра, практически не скрываясь, явился по знакомому адресу. Ему редко приходилось устранять женщин, но если этого требовал заказчик, он действовал без колебаний. Более того, ему нравилось «работать» с женщинами. Здесь был широкий простор для фантазии исполнителя, и он каждый раз придумывал что-то новенькое, маскируя смерть под случайную передозировку лекарств, самоубийство на почве безумной ревности, неосторожное обращение с электроприборами или досадное падение из окна квартиры на седьмом этаже во время проведения генеральной уборки. На этот раз он решил всё обставить, как сведение счётов с неверной любовницей, поэтому, уходя из квартиры, оставил в вазе шесть кроваво-красных роз. По его мнению, это должно было навести следователей на мысль о мести обманутого мужчины. Профессионал никогда бы себе ничего подобного не позволил, и шесть оставленных на месте преступления роз должны были подчеркнуть, что это жест человека психически неуравновешенного, которого на преступление толкнуло непостоянство его горячо любимой женщины.

Дальше был Питер – город, к которому он относился, как к предмету первой любви. Петербург манил его неповторимой геометрией проспектов, чугунными кружевами оград и непонятным, будоражащим душу блеском в лучах нежаркого северного солнца золочёных крестов и шпилей. Находясь на берегах Невы, Герман неоднократно ловил себя на мысли, что испытывает что-то наподобие приступа застарелой ностальгии. Он ходил по Петербургским улицам и не мог отделаться от ощущения, что когда-то уже здесь бывал. Казалось, ещё чуть-чуть и за ближайшим поворотом он увидит перекрёсток или угол старинного дома или позеленевший от времени памятник герою минувших сражений, и тогда всё встанет на свои места и он всё вспомнит! Однако ничего такого не происходило: за поворотом следовал другой поворот, здания становились похожими друг на друга, а застывшие в бронзе герои, невзирая на потёки голубиного помёта, гордо задирали медные подбородки, и, казалось, в открытую посмеивались над ним.

На этот раз в Петербурге его ожидала первая неудача. Несмотря на помощь Старика, который по своим каналам установил личность алкоголика, работавшего в тот злополучный день гараже профессора Серебрякова, «зачистить» последнего так и не удалось. Если верить соседу алкаша, то «объект» – он же Костя Крутояров, с сентября месяца находился в бегах, но на днях суровая рука правоохранительных органов настигла его и уверенным движением поместила на кичу. Герман сообщил об этом Старику. К его удивлению, вместо упрёков в нерасторопности, на которые был так щедр его наниматель, он получил приказ срочно возвращаться в Златоглавую.

– Для Вас есть срочная работа, – проскрипел Старик в телефонную трубку.

– А как же быть с алкоголиком? – для проформы уточнил Герман.

– Подождёт, – сухо ответил Старик и отключился.

Поздним вечером Герман сел в «Красную стрелу», чтобы следующим утром, не выспавшимся и слегка помятым, выйти на перрон Московского вокзала.