Три заповеди Люцифера

Приглашение на свадьбу Кантемир получал не часто. школьный дружок Санька Скороспелов привёз из армии молоденькую связистку, у которой хорошенькая фигурка была слегка подпорчена оплывшей талией и наметившимся животиком.

– Не поверишь, но я её у начальника узла связи отбил, – гордо заявил подвыпивший жених.

– Отчего не поверить, верю! – заявил Каледин, хлопнув школьного дружка по плечу и машинально окинув взглядом его субтильную фигуру и конопатое расплывшееся в пьяной улыбке лицо.

«Скорее всего, начальник узла связи избавился от наскучившей и к тому же забеременевшей любовницы, умело подсунув её подчинённому, которого отправил на «дембель» с первой же партией «стариков»», – сделал вывод Кантемир, садясь за свадебный стол и косясь на симпатичное, но плутоватое личико невесты.

Свадебный вечер, как и положено на Руси, закончился дракой, инициатором которой выступил пьяный жених. Гости, озверев от такого гостеприимства, азартно стали пинать Саньку ногами и разбивать о его хмельную голову принесённые на свадьбу в качестве подарков хрустальные вазы и чайные сервизы. Кантемир попробовал заступиться за товарища, но русская драка – это не поединок восточных единоборств и благородства в ней мало, вернее, нет совсем. Кантемира на первой же минуте свадебного побоища кто-то огрел сзади чем-то тяжёлым по голове, и он присоединился к лежащему на полу Саньке, у которого лицо к этому времени было разбито в кровь.

Итог был плачевный: Каледину порвали новый костюм, залили кровью рубашку и поставили под глаз приличный синяк.

– Да пропадите вы пропадом с вашей свадьбой! – ругался Кантемир, сидя на постели в соседней хате, куда его отвела сердобольная свидетельница со стороны невесты. Свидетельница, как могла, утешала его, и подливала в стакан из прихваченной со свадебного стола бутылки.

– Выпей, сокол! Легче будет! – ворковала свидетельница, чокаясь с ним щербатой рюмкой. В результате такого утешения наутро он проснулся в чужой хате и без штанов. Слева лежала обнажённая свидетельница, а справа его ласкала невеста, которая, видимо, к ним присоединилась позже, и которой ранняя беременность в сексуальных утехах помехой не была. Как это произошло, Кантемир не помнил.

Окинув похмельным взглядом лежавшую рядом с ним без фаты и свадебного платья молодую, на которой из белья были одни белые чулочки, он с ужасом представил, как через минуту-другую в хату ворвётся молодой муж, который успел с утра выпить с гостями на мировую, и все вместе они c упоением начнут его лупцевать с применением оглобли и другого сельхозинвентаря.

С той памятной свадьбы Кантемир уходил, как командарм Котовский из села, внезапно захваченного белополяками – в одних кальсонах и огородами.

С тех самых пор к бракосочетанию Каледин относился более чем серьёзно и даже с опаской.