Три заповеди Люцифера

В тот вечер они пили по-русски – много и с удовольствием, игнорируя недоумённые взгляды посетителей бара и смачно посасывая рыбьи плавники. И ещё они говорили, много говорили, и тоже по-русски – обо всём и ни о чём, поминутно перескакивая с одной темы на совершенно противоположную, и, в конечном счёте, как все русские, хорошо поддатые мужики, находили консенсус, который в трезвом виде отыскать невозможно. Бритвин почувствовал, как плохое настроение, мучавшее его последние три дня, куда-то улетучилось, и после очередной пинты ему вдруг почудилось, что сидит он не в чужом для него английском баре, а в дорогой сердцу Москве, в Столешниковым переулке, за столиком в любимой пивной «У дяди Гиляя». И что не было ни аварии, ни поспешного бегства в чужую страну, и даже тех «тридцати серебренников», ради которых он совершил это паскудство.

– А ты откуда воблу взял? – в который раз заплетающимся голосом интересовался Валерий.

– Я же тебе говорил! – терпеливо повторял собутыльник. – Я же вчера из Москвы прилетел, на каникулы домой летал, а здесь учусь в университете.

– На папашины деньги?

– Да нет! По студенческому обмену. Родитель мой в Саратове помер, так что я один на белом свете обретаюсь.

– А в Златоглавую к кому летал? К жене или к невесте?

– Была невеста, да вся вышла…! Я же тебе говорил – один я!

– Эх, сука-жизнь! – крякнул бывший москвич, и с чувством припечатал кулаком по столешнице, да так, что посуда на столе жалобно звякнула.

– Тихо! Не буянь! – остановил юноша и положил на его кисть свою холёную с длинными, как у пианиста, пальцами, ладонь. – Я на жизнь не жалуюсь, привык.

– Пошли, что ли, на воздух, а то что-то муторно мне! Душно! – и Валерий рванул на себе ворот рубашки, опять же чисто по-русски – так, что пуговицы полетели.

– Пошли, – легко согласился земляк, и, подхватив собутыльника под руку, потащил к выходу.

– Подожди, – вдруг упёрся Валерий. – Рассчитаться надо, – и, достав из бумажника несколько крупных купюр, небрежно бросил на столик.

– Много даёшь! – изумился юноша. – Здесь таких чаевых, наверно, никогда не видели.

– А-а, пусть подавятся! – пьяно ухмыльнулся Бритвин. – Знай наших! Русский я! – взревел Бритвин. – И навсегда им останусь.

– Это точно! – согласился его новоиспечённый друг. – Англичане себя так не ведут, – и торопливо потащил Валерия к выходу.