Три женщины

– Опять «что»! Ну ты даешь! А я все думала, и какая у нашего комсомольского секретаря жена. Представляла, фифа такая, вся расфуфыренная. – Валька вскочила с кровати, поправила съехавшую повязку и пошла крутить бедрами, изображая несуществующую фифу. – А ты ж простая совсем, маленькая, щупленькая.

– Да ну тебя, Валька, что ты придумываешь?

– Ничего я не придумываю. У тебя муж кто? Первый секретарь горкома! И потом – красавец, – Валька закатила глаза.

– То есть я ему не подхожу?

– Честно, Томка, только без обид, – Валя подсела к Тамаре на кровать. – Ну никак не подходишь. Вот если бы тебе хотя бы туфли на каблучках да шубку котиковую. Может, еще и сойдешь за директорскую жену.

Тамара рассмеялась.

– Ну, во-первых, и муж у меня не директор, и шубка у меня есть, и туфли на каблуках.

– Эх, – вздохнула Валентина. – Туфли на каблучках. Во взгляде эти туфли должны быть, понимаешь, во взгляде! И шуба тоже!

– Ну это ты, Валентина, требуешь от меня невозможного, действительно, шубы во взгляде у меня нет. И что же у меня, по-твоему, в этом самом взгляде?

– А у тебя, – Валя внимательно посмотрела на улыбающуюся Тамару, – одна скромность и еще боязнь занять чужое место. Вот как будто ты сейчас подвинуться хочешь. Или тебе кажется, слишком много места ты занимаешь. И, может, здесь еще пара человек уместится.

Тамара вздохнула. А что, в сущности, Валя была права. Но вот такая она.

= 3 =

Сразу после свадьбы Николай с Тамарой поехали отдыхать, Николай получил в райкоме путевку на неделю в ближайший дом отдыха.

Дом отдыха «Федоровский» строился для золотодобытчиков. Старинная усадьба была восстановлена полностью и ослепляла своей роскошью. Мраморные колонны, картины в золотых багетах; такого ни Николай, ни Тамара не видели никогда.

– Нет, ты только погляди, как раньше люди жили. А теперь все нам принадлежит, – удивлялся Николай.

– Вот бы маму сюда, пусть бы посмотрела.

– А что, давай Рахиль Моисеевну отправим. А то все работает, работает, уж она-то точно заслужила. Мои этой красоты точно не поймут, а твоя мать – она человек культурный. Еще и всех художников по именам назовет, кто эти картины нарисовал! Слушай, Томка, откуда она все знает?

– Сама удивляюсь. Четыре класса образования. Но она впитывала все как губка, знаешь, мама ведь из очень интеллигентной семьи. Они и по театрам ходили, книжек читали очень много. И потом, когда маленькая была, я еще помню, мы в Канске жили, у нас в доме радио всегда играло. Мама все арии наизусть знала, и потом они с папой… – тут Тамара запнулась на полуслове. От былой радости не осталось и следа. – Ладно, пойдем селиться.

– Тамара, – Николай аккуратно взял жену за руку, – почему ты никогда не рассказываешь об отце?

– Коль, не обижайся, это для меня очень тяжелая тема, давай не будем.

– Ну давай, – пожал плечами Николай. Скрытная Тамара, если что решит, то никогда со своей дороги не свернет. Это чем же так обидел этот неизвестный ему Алексей Семашко свою семью, что они даже вспоминать про него не хотят? Ни она, ни Рахиль Моисеевна. Ее Николай тоже исподволь расспросить пытался. Результат тот же: «Не будем об этом». Ну не будем так не будем.

– Ладно, ты тут по парку погуляй, а я мигом в бухгалтерию оформляться.

Николай развернулся и легко, через две ступеньки, побежал по красивой парадной лестнице.

– Мужчина, я вам русским языком объясняю, видите, у вас в профсоюзной путевке стоит: с пятого числа. Вы зачем второго приехали? Или вы неграмотный? – за столом сидела строгая девушка, примерно ровесница Тамары и Николая.

– Чего ж неграмотный? Только отпуск у жены потом закончится. Вот и решили пораньше приехать. На месте вопрос решить.

– Вопрос решить. – Девушка то снимала, то надевала на нос круглые очки, видимо, чтоб еще лучше рассмотреть такого непонятливого молодого человека. Прыткие больно. Все им давай и сразу. – Это, товарищ, не по-советски. Что ж я, по-вашему, должна сейчас людей на улицу выгнать, чтобы вас с молодой женой заселить? У нас, между прочим, фронтовики, люди после лечения реабилитацию проходят.

– Да нет, ну зачем же выселять. Я думал, может, фонд какой есть.

– Фонд?! – Девушка в очередной раз сняла очки и с силой треснула ими об стол.

«Даже очков своих не жалко. Вот ведь мегера», – подумал Николай. И чего ей не хватает, симпатичная, платьице на ней такое веселое, цветастое, поверх – модный двубортный пиджак, губы, накрашенные яркой помадой.

Понятное дело, видимо, женихов себе приглядывает, а тут молодожены, видите ли. С чего это они вызовут у нее какое-то сострадание?

– Молодежь пошла! Наглые все, подавай им все немедленно. Обождете! Тоже мне, деятели, – девушка демонстративно закрыла папку и уставилась в окно.

– Послушайте, а почему вы себе позволяете так разговаривать, я вам ничего плохого не делал. Ну приехал на два дня раньше. Я ведь просто зашел узнать, может, можно что сделать. Нет так нет, мы пойдем сейчас в соседнюю деревню, снимем комнату на два дня. Только зачем вы меня оскорбляете? Да еще и в моем лице всю молодежь? На дворе, между прочим 53-й год. Такая симпатичная девушка, откуда столько злости?