Три женщины

Дама буравила Тамару выцветшими от времени глазами, и все в Тамаре раздражало ее. И молодость, и осиная талия, и скромное коричневое платье с кружевными манжетами, идеально сидящее по фигуре. «Ходит, ходит, каждую неделю. Наряды откуда-то меняет. Может, муж сидит? Или и того хуже, вор в законе? С таких станется. А гордая. Нет чтобы подарочек какой принести или бумажку в карман сунуть, вот как предыдущая кандидатка. За что и получила сразу несколько адресов. Да еще совет, в какой школе лучше. Нет, эта только раздражает. Алымск какой-то. Что там, люди, что ли, другие? Как с необитаемого острова, право дело. Пусть еще походит».

– На следующей неделе придешь. Нам из Алымсков учителя в центральных школах не надобны, неизвестно еще, чему научишь.

– Амалия Ивановна, у меня характеристика хорошая, вы же читали. И стаж работы.

– Может, ты ее сама написала? Разговор закончен, иди. Вон вас еще, дармоедов, целый коридор. Только время у государственных людей отнимаете. А дети без учителей маются. А они – наше будущее. Наше завтра. Я перед страной за них в ответе! – от переполнявших чувств Амалия даже привстала и на тон повысила голос. Похоже, она и сама верила в то, что говорила. – Все, иди, – с трудом втиснулась она обратно в свое начальственное кресло, открыла верхний ящик письменного стола, достала несвежий платочек, чтобы вытереть пот со лба, и с нежностью посмотрела на пакетики с подарками.

Тамара тихо закрыла дверь. Она не рассказывала ни про мужа, ни про должность, которую занимает Николай. Ей казалось это неловким. С какой стати докладывать, что муж работает в ЦК комсомола? Почему ее просто не берут на работу? Она хороший учитель, работает честно, любит детей, знает материал. И успеваемость в ее классах всегда хорошая. Так в чем же дело?! Про московские взятки мысль в голову даже не приходила.

– Ну что? – подняла на Тамару огромные печальные глаза приятная молодая девушка из очереди, лет двадцати. Познакомились здесь же, в роно, с неделю назад. Сима училась заочно. Отец погиб на фронте, мать сильно болела, работать с каждым годом ей было все тяжелей. И мелких Симиных приработков уже не хватало. Ей работа нужна была как воздух. Причем постоянная и с нормальным заработком.

– Все то же. Приходите завтра. То есть через неделю. Нет, ну что прикажешь делать?

– Тамар, если тебя не возьмут, меня и подавно. Я ж еще и институт не закончила. Может, эта Амалия ждет чего?

– Чего? – опешила Тамара.

– Подарка, – шепотом подсказала Сима.

– Не выдумывай, – вспыхнула Тамара, – и потом, у меня муж на ответственной работе. Даже подумать про это невозможно. И потом, Симочка, ну почему? С какой стати? Нас с тобой и так возьмут. Все, встретимся через неделю, – Тамара взяла руки девушки в свои, слегка пожала, улыбнулась и, помахав рукой, пошла к выходу.

= 2 =

– Давай, Амалия, не жмись. Дело государственное. Сама знаешь, таких интернатов открывается в Москве сразу несколько. Политика партии, а у тебя, видите ли, учителей нет! Кого ты мне тут предлагаешь? Пенсионерок, из ума выживших, да фронтовиков контуженых?

– Маруся, с ума сошла? Ты о чем говоришь?

Мария Игнатьевна затушила папиросу и встала перед Амалией, опершись руками о стол.

– Я знаю, что говорю, и ты меня тут не пугай. Я сама фронтовичка и знаю, что не всякий нормальным оттуда вышел. А здесь – детская психика. И классы у нас разные намечаются, и для трудных детей, и для детей, родители которых за границей работают, так называемый дипкорпус. И плюс просто дети геологов, археологов. И для каждого создай атмосферу, выучи да проследи, чтобы с кем чего не случилось. Тут твои подарочки не помогут.

– Маруся, – лоб Амалии опять покрылся крупными каплями пота.

– Что – Маруся! Допрыгаешься! У людей языки-то длинные.

– Пусть докажут! – взвизгнула Амалия.

– Сталина на тебя нет. Даже разбираться бы не стали. Короче, – Мария стукнула рукой по столу, показывая, что разговор на эту тему закончен. – Давай выкладывай, кто там у тебя в коридоре штаны просиживает? Заметила, вроде одна худенькая такая, с темными волосами. Взгляд такой открытый.

– Намаешься, – Амалия слегка успокоилась, – гордячка, да еще из Сибири.

– Гордячка, говоришь… Видать, не предложила тебе ничего, – усмехнулась Мария. – Посмотрю. Еще кто?

Амалия, вздохнув, огласила весь список.

– Хорошо, пойди прогуляйся, приму у тебя в кабинете.

– Чего это я гулять пойду? С какой это радости?

– А просто по нашей старой дружбе. Ладно, Мелька, – Мария сменила гнев на милость, – не пыхти ты, как паровоз, просто при тебе люди зажмутся. Они в твой кабинет по которому разу пришли? То-то. А мне ошибиться сейчас нельзя. Люди правильные нужны, надежные. Понимаешь?

Амалия дернула плечами и схватила со стола сумку.

– Мелька, – Мария подошла к Амалии и взяла ее за руку, – ты, это, и впрямь не дури. Я ж тебя знаю, ты ж баба честная всегда была. Знаю, тяжело одной. Так и у меня на фронте мужика убило. Что всех ненавидеть-то? Брось. Давай-ка в выходной приходи ко мне. Хлопнем по сто грамм, наших помянем. А?