Три женщины

В городском архиве Иерусалима до сих пор хранится домовая книга, где в графе «профессия» Хайле Селассие записал «император».

* * *

После завоевания Абиссинии Муссолини объявил на весь мир, что фашистская римская империя создана.

Он уже не говорил о различиях между фашизмом и нацизмом. Поворот его внешней политики в сторону нацизма был очевиден.

Граф Чиано стал министром иностранных дел, и, как говорили в римских салонах, Эдда изо всех сил старалась предать забвению даже имя Маргариты. Эдда терпеть ее не могла вообще, а в новой политической обстановке супруги Чиано не могли допустить, чтобы в глазах Гитлера Муссолини был скомпрометирован тем, что много лет он находился под влиянием еврейки.

А стареющий Дуче завел себе новую любовницу и совсем потерял голову, когда в его постели не без помощи Эдды оказалась молоденькая актриса Кларетта Петаччи. Он поселил ее этажом выше своего кабинета в Палаццо Венеция, назначил ее мужа военным атташе в Японию, чтобы избавиться от него, велел публиковать в газетах писания ее отца-графомана, ее сестру сделал кинозвездой, а ее мошенника-брата пристроил на доходное место.

От ревности Маргарита не находила себе места и, чтобы хоть как-то держаться, прибегла к испытанному способу — ушла в работу. Она начала писать давно задуманную книгу об Америке. Помимо путевых заметок она собрала и переработала свои публикации об Америке.

Пронацистски настроенная Эдда и ее муж стали ближайшими советниками Муссолини. Деликатные политические и дипломатические миссии, которые раньше выполняла Маргарита, Муссолини теперь доверял дочери. Во время визита в Берлин Эдда была очарована Гитлером и супругами Йозефом и Магдой Геббельс[245].

Хотя опальную Маргариту уже давно никуда не приглашали, случилось так, что она однажды оказалась с Эддой на одном приеме. Публика держалась подальше от Маргариты и поближе к Эдде. По этому поводу одна старая графиня заметила, что «римское общество разделилось на две части, на ту, которая называет Эдду по имени, и на ту, которая об этом только мечтает». Как Маргарита и Эдда ни старались избегать друг друга, они нечаянно столкнулись лицом к лицу. Маргарита улыбнулась самой любезной улыбкой и посмотрела Эдде прямо в глаза:

— Добрый вечер, графиня.

— Добрый вечер, — процедила Эдда и, прежде чем Маргарита успела отойти, намеренно громко спросила кого-то: «Кто эта женщина?»

В своих мемуарах, написанных тридцать лет спустя, Эдда вообще ни разу не упомянула Маргариту.

У Маргариты больше не было сил притворяться, что у нее все хорошо.

Она начала пить.

* * *

Война в Испании напугала Маргариту еще больше, чем война в Абиссинии, и она, снова преодолев себя, написала Муссолини письмо, уговаривая его одуматься: «Какое отношение Испания имеет к Италии? (…) Занимайтесь собственной страной. Тут дел хватает»[246]. Ответа, разумеется, не последовало.

Союз Муссолини с Гитлером укреплялся у всех на глазах, особенно — после нового визита графа Чиано в Берлин осенью 1936 года. Гитлер заявил графу без обиняков, что через три года Германия будет готова к войне.

Выслушав отчет своего зятя, Муссолини сказал, что тогда-то союз Берлина с Римом и станет «осью, вокруг которой будут вращаться все европейские государства».

Так в первой половине двадцатого века родилось одно из ключевых понятий «страны Оси», что означало «страны-союзники Гитлера».

Сближение с Гитлером во многом повлияло на Муссолини. Он забыл, как вначале презирал «этого австрияка», «этого паяца». В завоеванной Абиссинии Дуче впервые в мире ввел апартеид — раздельное проживание белых и черных, запрет на смешанные браки и совместный проезд в общественном транспорте. «Нужно понять, что мы не африканцы, не семиты и не монголы (…) мы — арийцы чистейшего средиземноморского типа»[247]

, — заявил Муссолини в одном из выступлений.

Повлиял Гитлер и на отношение Муссолини к евреям. Но еще больше в этом смысле на него повлиял тот факт, что самые ярые антифашисты в Европе и в Америке — евреи. Муссолини утверждал, что, где бы ни жили евреи, они не могут быть патриотами своей страны и еврейский вопрос надо решать в Италии тоже.

А граф Чиано записал у себя в дневнике, что Муссолини беседовал о еврейском вопросе с Чемберленом[248] во время визита в Рим английского премьер-министра, и Чемберлен опасался, что «(…) дальнейшая еврейская иммиграция в Англию может усилить антисемитизм, который уже существует во многих частях страны»[249].

* * *

В сентябре 1937 года Муссолини направился с официальным пятидневным визитом в Германию. Берлин произвел на него огромное впечатление. Его поразила военная мощь нацистов. Он долго беседовал с Гитлером о нацистской политике относительно евреев и по возвращении в Рим приказал начать в прессе антиеврейскую кампанию.

Одну статью, как всегда анонимно, Муссолини написал сам. Он утверждал, что в ненависти к евреям никто не виноват, кроме них самих. Они же не хотят ассимилироваться и жаждут власти!