Три жизни: Кибальчич

Что будет дальше? Много ли еще жертв потребует наша несчастная, но дорогая родина от своих сынов для своего освобождения?.. Впереди много еще дорогих жертв унесет борьба, еще больше — последняя смертельная схватка с деспотизмом, которая, я убежден в том, не особенно далека и которая зальет кровью поля и нивы нашей родины, так как — увы! — история показывает, что роскошное дерево свободы требует человеческих жертв.

Мне не придется участвовать в последней борьбе. Судьба обрекла меня на раннюю гибель, и я не увижу победы, не буду жить ни одного дня, ни одного часа в светлое время торжества, но считаю, что своею смертью сделаю все, что должен был сделать…"

В дворцовом госпитале Конюшенского ведомства, куда был привезен Игнатий Гриневицкий с одиннадцатью ранами, он перед смертью только на мгновение пришел в сознание, чтобы на вопрос следователя, дежурившего в палате: "Твое имя?" — ответить: "Не знаю…"

Но никогда в кругу народовольцев не заходили разговоры о возможной, порой неминуемой гибели. Их жизнь принадлежит народу. Если потребуется, они отдадут ее в борьбе за его счастье и свободу. Это считалось естественным. Они игнорировали смерть и любили жизнь. Умели они веселиться, когда выпадал хотя бы час для отдыха и можно было собраться вместе. Но они были аскетами: большинство сознательно отказалось от личной жизни. Борьба требовала полной отдачи сил, и, кроме того, семья — это ответственность за близких, а арест, суд и смерть в любой момент могли разрушить семью и сделать жену или мужа, детей несчастными. Они все без исключения, как это ни было горько и больно, порвали с родителями, ушли из родных гнезд, жили на нелегальном положении. Народовольцы презирали материальные блага, их быт был спартанским — минимум средств из партийной кассы расходовался на еду, одежду, жилье. Развлечения исключались.

Краткая, как вспышка молнии, эпоха "Народной воли" создала новый социальный тип русского молодого революционера, доселе неведомого, оклеветанного официальной журналистикой, не сразу и не всегда верно понятого отечественной литературой, даже ее корифеями. Однако в новом поколении, особенно в студенчестве и рабочей среде, народовольцы сразу стали героями, идеалом людей, преданных родине, стали магнитом, притягивающим к себе все лучшее в молодой России.

И это красноречиво свидетельствовало о потенциальных силах русского общества конца девятнадцатого века, было залогом грядущего обновления, предвестником неминуемого краха экономической и духовной рутины, в которую погрузил страну вековой деспотизм Романовых. Молодое поколение, состояние молодых умов — барометр здоровья или недугов государства. Молодости физиологически свойственно бунтарство, стремление к справедливости, ненависть ко лжи и фарисейству, неприятие насилия и подавления свободы человеческой личности в любых формах. Если молодое поколение утрачивает эти драгоценные свойства, если его энергия обращена на что-то другое, государство, взрастившее такую молодежь, не имеет будущего, оно обречено.

На рубеже нового, двадцатого века Россия получила молодое поколение, внушавшее великую надежду. Квинтэссенцией этого поколения, его вершиной и вулканом были партия "Народная воля" и тысячи и тысячи юношей и девушек, сочувствующих народовольцам и разделяющих их взгляды и цели.

…В своей революционной деятельности, в своей повседневной — первой — жизни, как член партии "Народная воля" по поведению и действию, Николай Кибальчич был точным представителем этой блистательной плеяды.

IV

…После незабываемого лета у крестного Зенькова Коля Кибальчич — ему пошел восьмой год — оказался в селе Конятине, что в шести верстах от Коропа, где был приход его любимого деда Маркела Петровича Иваницкого.

Горе пришло в семью Кибальчичей: заболела туберкулезом жена Ивана Иосифовича, мать пятерых детей, и на семейном совете решено было сыновей и дочерей расселить по родственникам.

Колю к Маркелу Петровичу отец привез поздно вечером, и по пути мальчика сморил сладкий сон.

…Проснулся и сразу не мог понять, что с ним: низкий потолок, маленькое окно, и по стеклу ползают осы.