Тридевять земель

Когда Алянчиков сообщил ему об этом, тот потребовал чуть ли не дуэли. Состоялась очная ставка, в ходе которой Криницкая всё отрицала, но подполковник Муравьёв смог напомнить такие подробности, которые не оставили сомнений даже у простодушного Сергей Леонидовича.

– Припомните, господин Казнаков, мы навещали вас зимой одиннадцатого года. А ведь ничего-то у нас против вас не было, только вот донос этой дамы о том, что вы храните запрещённую литературу. Уж не помню, что там было. Кажется, "За веру царя и отечество" и "Хитрая механика"?

– Не верьте ему, господа, – подала Криницкая страдальческий голос, – вам ли не знать, как эти субъекты умеют запутывать честных людей.

– Позвольте напомнить ещё один эпизод, – не обращая внимания на Криницкую, – не без удовлетворения продолжил Муравьёв. – Как-то перед войной незаконное собрание. В Несытине, у Нарольских.

Это поставило точку.

Криницкая, казалось, готова была расплакаться. Подполковник Муравьёв, хотя и не мог не чувствовать своего щекотливого положения, казалось, наслаждался пороками человеческими, которые он извлекал на свет с ловкостью фокусника.

Алянчиков и Сергей Леонидович переглянулись в немом изумлении.

– В голове не укладывается, – сказал Алянчиков, когда они оказались на улице, – из-за склянки заграничных духов, цена которым десять рублей.

Не сразу и вспомнил Сергей Леонидович спиритический сеанс летом четырнадцатого года у Нарольских, а когда вспомнил, то застыл как вкопанный.

– Чёрт возьми, – сказал он.

– Что? – спросил Алянчиков.

– Да, видите ли… – начал Сергей Леонидович, но потом решительно себя пресёк: – Нет, пустое. «Всё равно не поверит», – подумал он.

Как-то раз Сергей Леонидович – это было уже в июле – столкнулся с Криницкой на Соборной площади. Он смотрел на неё из-под своих очков без какой бы то ни было неприязни, а только с чуть брезгливым любопытством.

– Да для чего же вы это делали? – только и спросил он.

– Ах, помилуйте! – сказала она недовольным тоном. – Надо же было что-то говорить! Не могла же я брать деньги просто так! – Грациозно приподняв юбку, помахивая зонтиком, она обошла Сергея Леонидовича, и, покачивая бедрами, свернула в магазин готового платья братьев Александровых.

Закончив расследование, Комитет нашёл финансовую отчётность Муравьёва в порядке, за исключением некоторых незначительных шероховатостей, и предложил ему как можно скорее оставить пределы уезда для явки во фронтовую воинскую часть.

* * *

Давно уже наступила настоящая весна, зяблики, горихвостки, овсянки, полыновки полноправно завладели землёй, а Нарольские, словно чувствуя неладное, не появлялись, и где они поигрывали своими плутовскими глазами, оставалось неизвестным. Проезжая иногда мимо Несытина, Сергей Леонидович поглядывал на пустые, уснувшие окна наполовину заколоченного дома, и какие-то нехорошие предчувствия ворочались у него в душе. Пожалуй, впервые в жизни его не радовала весна, а было даже как-то не по себе от этой равнодушной, жестокой ко всем без разбору жизни.

По подписному листу Сергей Леонидович пожертвовал пятьдесят рублей в пользу списка № 5 в адрес Рязанского губернского комитета эсеровской партии. Многие мечты его как будто сбывались, но радости не приносили. В Козловском уезде ввели всеобщее начальное образование, примеру козловцев вскоре последовали в Кирсанове и Липецке. Все ждали осени – в сентябре и октябре должны были наконец-то состояться выборы в волостные земства.