Тридцать дней тьмы

Что она имела в виду? Что Ханна должна чувствовать себя польщенной? Несмотря на то, что все обстояло как раз наоборот, Ханна все же позволила увлечь себя вглубь этой дыры. Когда они дошли до естественного центра помещения – небольшого столика, пыльного и перемазанного остатками еды, – Ханна с размаху шмякнула на него незаметно принесенный ею пакет. Содержимое – сладкое белое вино и две бутылки водки – вызвало у молодежи буйную радость, подкрепленную громкими криками и аплодисментами. Ханна поспешила завладеть стаканом вина, пока всю выпивку не расхватали жаждущие тинейджеры. Отхлебнув одним глотком добрую половину, она как следует огляделась. Здесь собралось, вероятно, двадцать – двадцать пять человек в возрасте от пятнадцати до двадцати лет, и у Ханны вновь возникло странное чувство, будто она перенеслась в дни собственной юности. Может, все дело было в том, как они себя вели: слишком возбужденная манера речи пополам с трепетной неуверенностью, которую должны были компенсировать необычная мимика и размашистые движения рук. Подобного рода поведение выходит за рамки определенного времени и присуще всем подросткам. Мода ее юности, казалось, вернулась, что, однако, вовсе не помогало ей почувствовать себя здесь своей. Напротив, напоминало, что Идун была права: она бы вполне могла здесь быть чьей-либо бабушкой или, во всяком случае, матерью. Из единственного огромного динамика неслись звуки какого-то индийского рока, музыка эта была Ханне незнакома, поэтому определить время ее написания она не могла. Стиль вроде бы был старым, но именно по этой причине она могла быть и совершенно новой. Парни с электрогитарами наверняка никогда не выйдут из моды. Как Ханна и ожидала, вокруг нее не крутились никакие преданные поклонники ее творчества, тем не менее ей показалось немного странным, что никто, по-видимому, не считает ее присутствие здесь чем-то из ряда вон выходящим. Молодые люди едва заметили, что это именно она проявила щедрость и принесла выпивку на вечеринку. Краем глаза она отметила, что Идун уже углубилась в беседу с несколькими другими девушками, так что Ханна оказалась в общем-то предоставлена самой себе. Ну и ладно, зато у нее возникла возможность высмотреть тех, с кем, по ее мнению, имело бы смысл переговорить. Она не стала следовать инстинкту и против обыкновения выбрала не неуклюжего завсегдатая дальних углов, а, наоборот, – парня, который стоял в самом центре помещения и развлекал всех наподобие стендап-комика в маленьком клубе. Парень был широк в плечах от природы или просто неплохо тренированный – Ханна не знала, как определить разницу, – и вполне мог быть одним из игроков, бывших на футбольном поле в тот день, когда она встретила Тора. У него были густые, коротко стриженные по бокам темно-русые волосы и правильные черты лица, хотя красавчиком его бы не назвали. В общем и целом он производил впечатление человека, с которым хочется обсудить слухи и от которого не грех получить похвалу. Ханна дождалась того момента, когда он выйдет в туалет, и последовала за ним. Притворившись, что стоит в очереди, она перехватила его, когда он вышел из кабинки и собрался снова присоединиться к вечеринке.

– Крутая футболка.

Ханна попыталась говорить так, чтобы избежать двух крайностей: не смахивать ни на строгую мамашу, ни на женщину-педофила. Парень смотрел на нее во все глаза, силясь понять, откуда она возникла в его привычном круге общения. По-видимому, безуспешно.

– А кто ты вообще-то такая?

Готовая к столь скептическому приему, Ханна с улыбкой протянула ему руку, робко надеясь, что он все же вымыл свои после посещения туалета.

– Привет, меня зовут Ханна, я друг Тора.

Парень вяло ответил на рукопожатие, ладонь у него оказалась влажной, а во взгляде по-прежнему чувствовалось недоверие. Ханна попыталась предложить ему более правдоподобный вариант:

– Точнее, друг Эллы, сестры матери Тора…

И снова, по мнению Ханны, вполне оправданный скептический взгляд. Напоследок она постаралась свести ложь к минимуму:

– Я друг семьи. Дальняя родственница из Дании.

Парень с красивой прической кивнул, но вид у него был такой, будто он отнюдь не считает это стопроцентным объяснением ее присутствия здесь.

– И они хотели бы, чтобы я… Ну, вся семья, конечно же, скорбит об этом, и они попросили меня собрать хоть какие-нибудь воспоминания о Торе. Для речи на похоронах.

Ханне захотелось треснуть себя по темечку, но, с другой стороны, ей же следовало иметь хоть какое-то оправдание своего пребывания здесь.

– А почему ты считаешь, что мне есть что сказать?

– Ты ведь его знал, не так ли?

– Я этого не говорил.

Парень прислонился к дверному косяку. Он что, никак пытается с ней флиртовать? По крайней мере, ей удалось привлечь его внимание, и это уже хорошо. Ханна сделала шаг в его сторону, и теперь они оказались чуть ли не прижатыми друг к другу. Похоже, парню это понравилось.

– Если нет желания, ты вовсе не обязан произносить массу восхищенных слов в его адрес. Но если есть что-то такое, что необходимо упомянуть…

– А что мне будет взамен?

– Что?!