Тридцать ночей

— Тогда мне лучше проверить почту. Я что-нибудь придумаю.

Реаган подозрительно на меня смотрела. Я сделала, как надеялась, убедительное, пусть и страдающее от похмелья, непроницаемое лицо. Она хлопнула мне по руке и оттолкнулась от стола.

— Тогда желаю британской удачи. Пока, — она рассмеялась и отправилась на пробежку.

Спотыкаясь, я добралась до своего тираннозавра и открыла почтовый ящик. И в самом деле, там оказалось сообщение от ректора Кемпбелла с просьбой произнести прощальную речь. Я написала ему ответ:

"Уважаемый ректор Кемпбелл,

Спасибо Вам за оказанную колледжем Рид мне честь. К сожалению, я не смогу произнести речь на выпускном собрании. Если это требование, которое я должна выполнить, дабы получить похвалу, данным сообщением я отказываюсь от этого.

С уважением,

Элиза Сноу"

Я выключила компьютер и схватила свою древнюю камеру. Моя миссия на сегодня проста: сделать так много фотографий о жизни здесь, насколько это было возможно.

Глава 13

Шторм "Хейл"

Окончательно стемнело, и больше я не могла фотографировать. По крайней мере, я запечатлела "Город Книг" "Пауэлса", пусть даже я не смогу бывать там, чтобы прочитать все его миллионы книг. Я возвращалась домой на нашу воскресную Красную ночь — вечерний ужин Реаган и Элизы. Правило Реаган номер один: не нарушать эту традицию даже ради парней. Очевидно, она единственная, кто придерживался этого правила.

Я завернула за угол здания, в котором располагались наши апартаменты, и первое, что я мне бросилось в глаза — это чёрный, выглядевший по-президентски внедорожник "Рэндж Ровер", который был припаркован не на дороге, а прямо на тротуаре, вплотную к лестнице. Машина практически забаррикадировала лестницу. Калико²⁰, кот, спасённый моим соседом, совершенно не черепахового окраса, гневным взглядом пристально разглядывал того, кто находился внутри машины. Я собралась наклониться, чтобы почесать его за ушком, но внезапно дверь внедорожника открылась. Я замерла. Мои колени распрямились, а сердце разорвалось у меня в груди. Потому что из внедорожника, изящно выпрямившись, вышел мой мистер Хейл. Хотя нет, не мой мистер Хейл.

Он выглядел угрожающе. Его глаза были леденяще-синими и бледнее, чем обычно. Он был в полной боевой готовности, более напряжённый, более надменный — словно если бы каждая клеточка его тела напряглась, в попытке сдержать силу внутри себя. Это был не дракон. Это было то, чего даже драконы боятся.

— Элиза.

Он не одарил меня своим привычным кивком головы, и его голос был холодным, как у Касии. Подумав о Касии, я догодалась, почему он был мертвецки бледным. Должно быть, Фейн сорвал предстоящий процесс написания картины.

— Мистер Хейл. Какой приятный сюрприз. Вам пришлось долго ждать?

— Да.

— Простите, я не знала, что вы приедете. Всё в порядке?

— На этот вопрос есть около семнадцати вариантов ответа в дихтономическом ключе, Элиза.

Тепло опалило мои щёки – как минимум я это заслужила — поэтому я начала лепетать:

— Так всё плохо, не так ли? Могу ли я посоветовать чашечку горячего шоколада взамен "Сангрии"? Теобромин...

— Почему Брэтт Фейн пытается уговорить меня воспользоваться услугами своего протеже, Харви Селлерс, для написания картины? — его голос прервал меня, как ледяное лезвие.

Полное дерьмо! Мои подмышки вспотели, а желудок мой резко свело. Должно быть, он предложил бешеные деньги Фейну, раз уж тот решил пойти на такой риск. Но я не могу рисковать жизнью Хавьера — даже если мои инстинкты твердят мне, что Хейл не причинит ему вреда.

— Что вы имеете в виду? — начала увиливать я, желая лишь одного, чтобы мой голос прозвучал, как у Маргарет Тэтчер, но вместо этого, прозвучала я, как Белоснежка у скрипучего колодца.

Он прожигал меня пристальным взглядом, пока я мысленно не дошла до калия, повторяя про себя таблицу. Затем что-то в его глазах изменилось. Они лишились своего леденящего взгляда и сосредоточились на моём лице, подобно объективу фотоаппарата.

— Что ты скрываешь, Элиза? — спросил он.

С его голосом то же произошли изменения. Впервые, его голос перестал быть холодным. Он был расчётливым, со скрытой теплотой.

В этот миг, мне захотелось рассказать ему свой секрет. Я хотела рассказать о себе абсолютно всё. Но не могла вымолвить ни единого слова, и, в итоге, я поняла почему. Потому, что тотчас, как только Хейл узнает истину, всё это станет явью. Он стал моей фантазией, точно так же, как и эта земля однажды ею стала. И его тоже мне придётся потерять.

— Я не знаю, почему Фейн попросил вас воспользоваться услугами Харви Селлерса.

Я не могла открыто смотреть ему в глаза и при этом врать, поэтому начала теребить ремешок фотоаппарата, обернутого вокруг моего запястья.